Виктор
Красильщиков
Под сингапурским флагом - к вечным
снегам Казахстана
(заметки "ходячего" завхоза международной альпинистской
экспедиции)
Некоторые альпинисты придерживаются двух золотых правил.
Правило первое: если жена мешает восхождениям, нужно сменить или вовсе
прогнать жену. Правило второе: если работа мешает восхождениям, нужно
сменить работу. Правда, значение второго правила в наше время падает:
альпинизм, испытывая на себе влияние коммерциализации /глобализации,
как и многие другие виды спорта, становится всё больше уделом профессионалов.
А песенка оттепельно-застойных времен
"Нам не делать карьер производственных,
Не полюбят начальники нас,
Будем вечно проситься мы в отпуски
На Памир, на Тянь-Шань, на Кавказ"
сегодня явно утратила былую злободневность. Любителей гор,
готовых потратить свой отпуск на "летние зимовки", становится
всё меньше. Да и удовольствие это по нынешним временам не из дешёвых.
И,тем не менее, любители горных восхождений, не занимающиеся этим видом
спорта профессионально, ещё не перевелись. Как говорится, живы курилки!
Что касается автора этих строк, то он как раз принадлежит к малому числу
тех, у кого основная работа хоть и далека от гор, хождению в горы не
мешает. А косвенно даже помогает.
Именно в результате своей поездки по работе в Сингапур в конце 1998
года я познакомился с президентом Федерации альпинизма этой страны Йип
Сек-хонгом. А в феврале этого, т.е. 2002-го года вместе с благодарностью
за поздравление с Новым годом по восточному календарю я получил приглашение
присоединиться к их экспедиции на пик Мраморная Стена на границе Казахстана
и Китая. Высота пика - 6 400 метров. Организатор экспедиции - Фонд альпинизма
Казахстана и его президент Казбек Валиев, участник ещё советских гималайских
экспедиций 1982 г. на Эверест и 1989 г. на Канченджангу, впервые в мире
совершивший со своим напарником Валерием Хрищатым ночное восхождение
на высшую точку планеты при лунном свете. О его организаторских способностях
я знаю не понаслышке - семь лет назад ходил из его альплагеря на Хан-Тенгри.
И без долгих раздумий я принял предложение из Сингапура, предложив исполнять
обязанности "ходячего" завхоза, т.е. ведать высотным питанием
команды.
Рано утром 10 июля мы встретились в Алма-Ате. Сингапурцев
- от имени и по поручению Казбека Валиева - встретили в аэропорту симпатичные
девушки алма-атинки, Гуля и Маша, которые потом и сопровождали нас до
самого конца экспедиции. Они же помогли им закупить в ночном супермаркете
по списку, составленному мною, продукты на высотную часть - главным
образом то, что легко усваивается на высоте.
Нужно заметить, что на высоте из-за нехватки кислорода затруднена работа
печени, поэтому калории набираются в основном за счёт углеводов, а из
белковой пищи вместо тушенки и копченой колбасы предпочтительнее брать
рыбные консервы. Кроме того, следует иметь в виду, что на большой высоте
вам не удастся сварить суп из пакета за положенные 15-20 минут, ибо
вода закипает при восьмидесяти и даже при семидесяти градусах, и весьма
вероятно, что суп у вас не сварится вообще. Так что брать с собой наверх
нужно то, что почти не требует варки. Овсяную кашу "Быстров",
например, и тому подобные вещи. Кстати, сей продукт сингапурцам понравился
- видимо, сказалось наследие британского колониализма, насаждавшего,
судя по всему, привычку есть по утрам овсянку.
Через 6-7 часов езды на микроавтобусе на восток и юго-восток от Алма-Аты,
проехав немного по территории соседнего Кыргызстана (пересечение казахстанско-киргизской
границы - сюжет для отдельного рассказа), мы прибыли в Каркару - нижний
базовый лагерь, расположенный недалеко от одноименной реки, являющейся
здесь границей между двумя республиками бывшего СССР. Высота лагеря
- 2200 метров над уровнем моря.
Любому восхождению, высотному в особенности, предшествует акклиматизация.
Самый верный способ успешно пройти ее - это активная физическая нагрузка,
подъёмы и спуски. У нас акклиматизация началась на следующий день после
приезда - под мелким дождиком и по мокрой траве мы поднялись на близлежащие
холмы высотой чуть больше 3000 метров. Это был тот минимум, который
позволил нам через два дня более или менее нормально себя чувствовать
в верхнем базовом лагере Баянкол на высоте 3 200 м, куда нас 13 июля
доставил белый МИ-8. А день спустя на нём же прилетели ещё две команды
- Южной Кореи и Ирана, в каждой по три человека.
|
Вот она сама -
Мраморная стена!
Фотография предоставлена Виктором Красильщиковым
|
14 июля - церемония открытия лагеря и начала экспедиции.
По этому случаю всем участникам раздают фирменные майки с надписями
и по стаканчику шампанского. Все вместе фотографируемся. Наша гора -
кроме самой вершины, которая скрыта за гребнем - хорошо видна из лагеря.
Нас в сингапурской команде шестеро во главе с Йип Сек-хонгом. Возраст
- от 27 (Джейсон) до 54 (сам Йип). Шестой участник экспедиции - Тереза,
жена Пола, занимающего высокий пост в авиакомпании "Сингапур эйр
лайнз", изначально не собиралась ходить на вершину и всё время
провела в Баянколе. Вместе с нами, конечно же, Гуля и Маша, а также
Вадим Попович из Нижнего Тагила, уже не первый год работающий в альплагере
Валиева инструктором. Вот такая смешанная сингапурско-казахстанско-российская
компания.
15 июля. Понедельник - день тяжёлый. У нас начинается подготовка
к восхождению. Мы идём в так называемый передовой базовый лагерь - advanced
base camp, который здесь все называют "Эй-Би-Си". Его высота
- 4600 метров. Сначала наш путь пролегает по относительно ровному леднику
с небольшим набором высоты. Трудности начинаются, когда мы выходим на
осыпной склон. Порой осыпь под ногами съезжает вниз, а рюкзаки с каждым
шагом становятся тяжелее. Пересыхает в горле. Берём часть вещей у Йипа
и Джейсона, которым идётся тяжелее всех. У Джейсона начинается горная
болезнь - сказывается нехватка высотного опыта: появляется одышка, он
теряет способность ориентироваться и еле передвигает ноги. За ним приглядывает
Маша, поскольку одного его оставлять нельзя. Уже в "Эй-Би-Си"
Джейсона охватили озноб и тошнота, на лице появилась отёчность, полностью
пропал аппетит. Дали ему две таблетки аспирина, после чего ему чуть
полегчало. Остальные хотя и чувствуют себя значительно лучше, всё же
пребывают не в лучшей форме, поэтому во вторник, 16 июля, мы отдыхаем.
Это, конечно, тоже акклиматизация, только пассивная и не слишком эффективная.
17 июля выход наверх, в лагерь 1, на высоту 5300 метров.
Джейсон пока остаётся в "Эй-Би-Си" долечиваться. Проходим
по леднику в связках зону трещин, скрытых под снегом, кое-где - по верёвочным
перилам. Последний участок перед лагерем 1 - склон крутизной 40-45 градусов
над подрезающим его у подножья полуоткрытым бергшрундом - трещиной,
которая образуется в результате отрыва ледника от питающего его сверху
снежника. Здесь необходимость перил и жумара - специального приспособления,
проскальзывающего по верёвке только вверх, - не вызывает сомнений: глубина
бергшрунда под снегом может достигать десятков метров.
Наконец, выбираемся на пологий участок. Рядом с ним место для палаток.
Это и есть лагерь 1. После обеда забираемся в палатки. Крепчает ветер,
сгущаются облака. А вскоре начинается и метель. Это обычное для Тянь-Шаня
ухудшение погоды во второй половине дня. Часто она к вечеру улучшается.
Так произошло и в этот раз.
Ночью горная болезнь добирается и до меня. Сплю плохо, побаливает голова.
Помогает таблетка анальгина.
Утром - овсяная каша "Быстров", в которую добавляем сгущенное
молоко. Отпаиваемся зелёным чаем. Сразу становится легче.
О зелёном чае нужно сказать особо. Это единственный напиток,
который позволяет компенсировать огромную потерю воды на больших высотах
- в условиях разреженного воздуха суточная потребность организма в воде
достигает 5-6 литров. А взять их негде. Ведь сколько же снега надо перетопить,
сколько газу сжечь, чтобы приготовить такой объём обычного, чёрного
чая. Причём на каждого! Зато зелёный чай позволяет обойтись его малым
количеством. Кроме того, расширяя капилляры ног и рук, он ещё и помогает
согреться, стимулирует обмен веществ.
18 июня нам удалось налегке подняться из лагеря 1 до высоты
5600 метров. Можно было бы набрать ещё 150-200 метров по вертикали,
но не было уверенности, что хорошая погода сохранится долго.
А вечером Маша и Гуля организовали Полу радиосвязь с базовым лагерем,
чтобы он мог поздравить свою жену с днем рожденья. Я присоединился к
поздравлениям, добавив: "Тереза, мы сейчас видим удивительную радугу
- это, видимо, в честь вашего дня рожденья". А радуга после предвечернего
снегопада и тумана действительно удивительная. К сожалению, я оставил
фотоаппарат в базовом лагере, чтобы не таскать его с собой на акклиматизацию
и взять потом только на восхождение.
На ночь мы с моим напарником и соседом по палатке Радживом, сингапурским
индийцем, больше часа беседуем о глобализации, азиатском финансовом
кризисе и мировом долларовом "пузыре", проблемах Малайзии
и причинах развала Советского Союза. Весёленькая тема для разговора
на высоте 5300 м - на уровне седловины Эльбруса! (Как-то раз мы с сингапурцами
беседовали о балетах Фокина и Ванессе Мэй - как символах глобальных
перемен в мире на переломах эпох). Такие разговоры - обязательный и
неотъемлемый атрибут восхождений, своеобразный способ общения. Особенно
когда снаружи валит снег, а сама палатка гудит от ветра.
19 июля. Спуск на отдых! Это тоже обязательный этап акклиматизационного
периода. Оставляем здесь, в лагере 1, две палатки нашей команды (у нас
есть ещё четыре палатки в "Эй-Би-Си"). Оставляем и часть продуктов
(это уже работа по моей части - отсортировать, что куда класть), и кое-что
из вещей, что могут понадобиться на высоте при восхождении, но не нужны
в Баянколе. Воров здесь нет, поэтому за судьбу вещей можно не беспокоиться.
Нужно только как следует их упаковать на случай, если палатки порвёт
ветром или завалит снегом.
Маша и Гуля вышли в 7 утра без завтрака, через час, как потом выяснилось,
проскочили "Эй-Би-Си". Их цель - успеть на вертолёт, который
прилетает сегодня в Баянкол, и слетать на сутки в Каркару, где тепло,
сауна с душем и бар с дискотекой. Я им отчасти завидую, но всех вертолёт
всё равно не возьмёт.
Мы с Радживом выходим в 7.50, ограничившись приготовленным с вечера
зелёным чаем и парой штук печенья. Завтракаем в "Эй-Би-Си".
Раджив решает остаться здесь, чтобы не терять высоту и потом не подниматься
обратно. На мой взгляд, не самое мудрое решение. На высоте 4600-4700
нельзя в принципе отдохнуть так, как на 3200. Но это его дело.
Вечером в баянкольском базовом лагере отмечали два дня рожденья:
Терезы и Сан Саныча Михайлова, екатеринбуржца, первооткрывателя маршрута,
по которому мы совершаем восхождение. Это был праздник, в котором участвовали
все, кто находился в лагере. Но какой же праздник без вкусного угощения?
И угощение, разумеется, было. Основным действующим лицом в процессе
его приготовления была Тереза. Она хлопотала на кухне, отдавала распоряжения,
резала, строгала, фаршировала, жарила, парила. Ей помогали работавшие
на кухне алма-атинки Лена и Наташа ("Наташа баянкольская"),
Джейсон (в качестве kitchen-boy), опекавшая корейскую команду Анечка
и сам супруг Пол.
Я бывал в китайских ресторанах и в Западной Европе, и в самом Сингапуре.
Но то, что довелось отведать здесь, рядом с языком ледника, на высоте
3200 метров, мне ещё не приходилось пробовать ни в одном ресторане.
Главным на этом празднике, однако, была не еда, обильно сдобренная всевозможными
огнедышащими приправами и запиваемая "Советским шампанским"
алма-атинского изготовления. Главным была сама атмосфера праздника,
когда сошлись и переплелись друг с другом черты русской, казахской,
корейской, китайской и британской культур, атмосфера раскрепощённости,
доброжелательности и веселья. Такая бывает только там, где никто не
завидует друг другу, где каждый понимает, что помочь другому - это нечто
само собой разумеющееся, и где успех одного неотделим от успеха всех
остальных. На равнине такой атмосферы уже не встретишь.Мы решили отдыхать
перед восхождением два полных дня. И на следующий день праздник продолжился,
правда, уже без возлияний. Тереза, увидев меня после обеда, язвительно
заметила: "Victor, your stomach has increased after yesterday".
Но на то, чтобы живот у меня вырос за одни сутки, были свои причины.
Дело в том, что за обедом я ел перец чили и заедал его всем, что находилось
на столе съедобного. И тут же кому-то пришла в голову идея провести
соревнование между любителями перца - мистером Кимом, президентом Федерации
альпинизма Кореи, и мной. Мистер Ким взял зелёный стручок длиной 10-12
сантиметров и откусил от него. Я взял такой же стручок (уже второй за
обед), предварительно положив в рот ложку салата из огурцов и помидоров.
Мистер Ким ещё раз хрустнул своим стручком. И, заедая его тушёным рисом
с овощами (fried rice), торжествующе показал всему столу оставшийся
от стручка несъедобный хвостик. Мне осталось только доесть мой перец
вслед за ним. Но в тот момент, когда он уже перешёл от перца и риса
к десерту и откусывал от доставленного вертолётом персика, я отрезал
от одного из оставшихся на тарелке стручков четвёртую часть и отправил
себе в рот. Таким образом, мистер Ким выиграл по скорости поглощения
перца, а я - по съеденному количеству.
День спустя корейская команда решила потягаться с сингапурцами по части
кулинарного искусства и приготовила ужин из блюд корейской кухни, ещё
более острых, чем те, которые мы вкушали накануне. Причём настолько
острых, что о добавлении какого-либо перца не могло быть и речи. Тем
не менее, все кушанья, от каждого из которых можно было взвиться ракетой,
были съедены. Ведь альпинисты народ неприхотливый.
Днём пришли вести в горы. Мои московские друзья-товарищи
вышли на вершину вместе с командой Ирана, которая - заметим - приехала
позже нас. И которая из лагеря 1 не спускалась вниз на отдых! Факт,
наводящий на размышления о возможностях и перспективах Ирана.
22 июля. Всё затянуто облаками. С ночи идёт дождь. Значит, наверху снег.
Появляется опасность схода лавин, особенно перед самым подъёмом к 1-му
лагерю. Намеченный на сегодня выход отменяется. По радио узнаём, что
дождь и в Каркаре, и в Алма-Ате, а на ледниках Южный и Северный Иныльчек
огромными хлопьями валит мокрый снег. Видимо, это надолго.
Вся компания собирается в столовой палатке. Уже за завтраком начинаем
обсуждать былые и будущие восхождения - не говорим только о настоящем:
это негласно считается дурной приметой. Говорим о горах в Непале и в
индийском штате Химачал-Прадеш, об Аконкагуа в Андах и нашем Эльбрусе.
Мистер Ким взошёл на него в прошлом году, так что не исключено, что
мы там встречались друг с другом.
По профессии он - школьный учитель, преподаёт в старших классах сельской
(!) школы. Вполне обоснованно считает, что именно отношение государства
и общества к профессии учителя позволило Корее пройти путь от уровня
отсталых стран Африки до экспорта автомобилей и компьютеров.
А дождь не перестаёт. Все вместе начинаем готовить обед. Этим процессом
руководит неутомимая Тереза. Пол и Йип чистят лук и чеснок. Мне Тереза
дала "чеснокодавку", и я размельчаю сим приспособлением очищенный
чеснок. Джейсон в качестве kitchen-boy под руководством Лены и Наташи
суетится у плиты. В столовой звучит русская, английская, корейская речь.
Во время сеанса радиосвязи узнаём, что все покорители вершины спускаются
под снегопадом. В половине пятого сквозь туман у языка ледника различаем
человеческие фигуры. Идут! Восходителей встречает оркестр, исполняющий
марш победителей. В качестве музыкальных инструментов служат кастрюли,
крышки, ледорубы и лыжные палки.
Между тем дождь переходит в мокрый снег, который идёт всю ночь. Внешний
тент палаток под тяжестью выпавшего снега проседает и начинает соприкасаться
с внутренним. Это значит, что под местом соприкосновения на полу палатки
будет лужа.
Среди ночи Маша и Гуля совершают обход лагеря и делают доброе дело:
не боясь разбудить спящих, стряхивают с палаток снег. В конце концов
лучше быть разбуженным среди ночи, чем проснуться под утро в мокром
спальнике.
23 июля. Утром густой туман. В лагере лежит снег, но снегопад
прекратился. Свет рассеянный, без очков невозможно находиться вне палатки.
После игры в снежки вытаскиваем из палаток отсыревшие за ночь вещи.
К полудню снег тает. Вечером холодает - признак улучшения погоды.
24 июля. Утром лёгкий морозец, безоблачное небо. Выходим
из базового лагеря в 8.00-8.10.
Снег на леднике ещё не растаял, но он не слишком глубокий и не мешает
идти. Глубокий снег, к тому же раскисший под лучами солнца, появился
только в конце гребня, перед "Эй-Би-Си". Там идти было тяжеловато.
На гребне вижу Раджива, который вышел нас встречать. Он просидел здесь,
на высоте 4600 метров, целых пять суток. Спрашиваю его: "Ты стал
здесь помощником Санта-Клауса?" - "Пока нет", - отвечает
он.
Заглядываю в остававшуюся здесь мою палатку. Там на полу после обильных
снегопадов образовались всего лишь три маленьких лужицы, с которыми
управляюсь очень быстро.
В палатке жарко, причем жарко даже вечером - внутри сижу в одних плавках,
хотя снаружи, чтобы пройти, например, к соседям, приходится протаптывать
целые траншеи в снегу.
Слышу, как рядом Гуля и Маша обсуждают грандиозные планы ускоренного
восхождения, минуя один из следующих лагерей. Александр Александрович
относится к этим планам весьма скептически. Я, впрочем, тоже.
25 июля. Выходим в 7.45-8.15 (соответственно первый и последний
участник). Считаю, что спешить пока некуда, так как на перилах всё равно
будет очередь. Снег здесь глубокий, но сухой, только сверху покрыт лёгкой
фирновой корочкой. Идётся легко.
Впереди идут Александр Александрович, Николай Шкабара со своими хлопцами-спасателями,
затем корейцы, а потом уже шествуем мы. После зоны трещин, перед большой
мульдой, за которой начинается крутой подъём к лагерю 1, мы с Радживом
уходим вперёд, догоняя первую группу, поправляющую на крутом склоне
перила.
На сей раз Раджив проходит перила гораздо быстрее, чем раньше: верёвку
он одолевает примерно за 10-12 минут вместо прежних 25-30. Я тоже поднимаюсь
проворнее, чем во время акклиматизации: верёвку прохожу за 7-8 минут
вместо 11-12-ти, как было тогда.
В лагерь приходим приблизительно в 12.40-12.50. Начинаем откапывать
наполовину засыпанные снегом палатки. Из-за спешки кое-где повреждаем
лопатой внешний тент. Хорошо ещё, что лопата пластмассовая, а не металлическая,
иначе повреждения были бы гораздо серьёзнее.
Последним, примерно через час после нас, под неусыпным присмотром Маши
в лагерь приходит Йип. Про себя я думаю, что не представляю, как он
полезет на вершину. Правда, недостаток физической подготовки он компенсирует
удивительным упорством.
От вчерашних грандиозных планов форсированного забега на вершину остались
лишь смутные воспоминания. Никто даже и не думает переносить лагерь
хотя бы на площадку 5800 метров, чтобы оттуда сразу идти наверх. Вообще
в высотном альпинизме есть два великих принципа: не зевай и не торопись.
Успех восхождения зависит от того, чтобы вовремя применить тот или иной
из них.
Завтра собираемся выйти в лагерь 2 примерно в 7.45-8.10.
26 июля. Заснув накануне вечером довольно рано, я потом
не спал с полуночи до утра из-за сильного ветра. Тент палатки, особенно
в повреждённом месте, страшно хлопал и гудел. Как потом мы узнали во
время радиосвязи, в "Эй-Би-Си" не то порвало, не то поломало
две палатки. Кроме того, "Наташа верхняя" ("Эй-Би-Сишная")
плохо себя чувствует. Александр Александрович собирается спуститься
в "Эй-Би-Си" её проведать.
Из-за сильного ветра никто не торопится выходить. Корейцы стартуют в
9.30-9.40, мы примерно в 9.50. Идём очень медленно, так как проваливаемся
в глубокий снег. Маша и Гуля, выйдя значительно позже, по нашим следам
догоняют нас. Йип и Пол, которому сегодня исполняется 50 лет, идут тяжело.
Далее, с высоты 5600 метров - перила, хотя склон из исключением одного-двух
мест не очень крутой. Подойдя к площадке на высоте 5800 метров, видим,
что корейцы расположились здесь на ночь. Прямо отсюда они и собираются
восходить на вершину. Из окна их палатки высовывается мистер Пак и угощает
нас леденцами.
А у нас группа делится на две части. Вперёд выходит СНГ - Маша, Гуля,
Вадим и я, а также примкнувший к нам Раджив. Джейсон сначала собирался
идти вслед за нами, но потом передумал. Что касается Йипа и Пола, то
они сразу решили остаться здесь вместе с корейцами, но на следующий
день не идти на вершину, а дойти только до места второго лагеря.
5800 метров это уже та высота, где каждое резкое движение может вызвать
сухой кашель. А может и не вызвать, как повезёт. Зато одышка появится
наверняка.
Первым идёт Вадим (потом он возвращался на 5800 к Йипу, Полу и Джейсону
и поднимался снова). За ним Маша, я, Гуля и Раджив. Поскольку склон,
точнее, гребень местами крутоват, идём по перилам. Снег порой настолько
глубокий, что я проваливаюсь в него то одной ногой, то другой чуть ли
не по бедро, поэтому использование жумара помогает мало. Потом гребень
становится положе, и я перехожу на скользящий. Наконец показывается
перегиб, а за ним небольшое плато. Высота 6140 метров. Здесь и можно
поставить лагерь 2. На сегодня всё!
Погода портится. Помогаю Маше ставить палатку на ветру. Позже подходят
Раджив и Гуля. Все вместе забираемся внутрь и сидим, пока не приходят
Вадим и Женя, у которых большая часть продуктов и моя палатка. Довольно
поздно ставим и её, растянув, впрочем, не лучшим образом, поскольку
растягивать в общем не на чем: используем лишь лыжные палки и ледорубы,
всё остальное, включая "кошки", просто тонет в снегу. А хороших
камней, которые можно было бы использовать для растягивания палатки,
поблизости что-то не видно. Около 19 часов мы с Радживом располагаемся
внутри, посередине ставим газовую горелку. Сначала готовим питьё, а
уже потом еду. Завтра не будем торопиться.
27 июля. Всю ночь дул сильный ветер, трепавший палатку.
И опять, как в предыдущую ночь, заснув около 10 часов вечера, я из-за
ветра проснулся в полночь и потом не спал до утра.
Голова не болит, апатии нет, но нет и аппетита. Пьём приготовленный
с вечера зелёный чай, разводим овсяную кашу с какими-то сушёными ягодами.
В дополнение к зелёному чаю хорошо идёт кофе с молоком - это уже из
личных запасов Раджива.
Корейцы, выйдя с высоты 5800 метров в половине седьмого утра, приходят
на место нашего лагеря в 8.30. Мы уже почти готовы. Выходим тремя связками.
Наша - последняя: мистер Пак, Раджив и я, замыкающий всю движущуюся
по гребню цепочку. Мы отправляемся в 8.50 - поздновато, однако всё же
приемлемо. Погода ясная, но холодно. Дует очень сильный ветер, поэтому
чтобы не продуло, приходится застёгиваться на все молнии, какие есть
на одежде.
Мы идём по гребню, по которому пролегает граница Казахстана и Китая.
На китайскую сторону свисают снежные карнизы. Наступишь на них и будешь
лететь потом долго-долго… На казахстанской стороне гребня - разрушенные
скалы, присыпанные снегом, осыпь. Местами снег достаточно глубокий.
У "жандарма" - стоящей поперёк всего гребня скалы, где провешены
перила, мы развязываемся. Мистер Пак присоединяется к своим товарищам,
и они все вместе уходят вперёд. Поднявшись на "жандарм" с
помощью жумара, продолжаем двигаться по гребню с небольшим набором высоты.
Доходим до "верблюда" - места, где рельеф гребня напоминает
верблюжий горб. С "верблюда", приспустившись вниз, выходим
на небольшое плато, а с него на разрушенные скалы, которые чуть прикрыты
снегом. Здесь последний небольшой подъём, где приходится использовать
жумар. Встречаем корейцев, которые уже идут с вершины. Поздравляем их.
Вот Маша и Гуля проходят верёвку и исчезают из виду за перегибом, за
ними следует Вадим Попович, потом Раджив. Я иду последним. По времени
интервал между нами не больше двух-трёх минут.
|
Сингапурский флаг на вершине! За спиной Хан-Тенгри, незнакомая
многим восточная стена...
Фотография предоставлена Виктором Красильщиковым
|
Верёвка пройдена. Теперь только пешком, опираясь на лыжные
палки. Впереди пологий снежный купол, ещё один, чуть заметный перегиб
и - дальше вверх уже некуда. Ура! Вершина!!! Маша и Гуля вышли на неё
в 13.20, я в 13.30. Никогда не предполагал, что на высоте 6400 метров,
среди вечных снегов удостоюсь нежных поцелуев симпатичных девушек.
Из моего штурмового рюкзака извлекаем флаг Сингапура и флаг его альпинистской
федерации. Раджив разворачивает их поочередно на фоне величественного
Хан-Тенгри (фото 4). Фотографируемся. Едим курагу и шоколад, допиваем
зелёный чай. Ветер слабый. Но несмотря на яркое солнце всё равно холодно.
Без перчаток у меня быстро мёрзнут руки.
Возникает эйфория. Хочется просто сесть и смотреть по сторонам. На равнине
действительно не увидишь десятой доли чудес и красот, которые видишь
здесь. Вокруг царственная свобода. И сознание победы над собой. Бессонные
ночи, одышка при крутых подъёмах, кашель, холод в палатке, отсыревшие
от пота ноги в пластиковых ботинках моментально улетучиваются из памяти.
Здесь понимаешь, какой всё-таки ерундой занимаются люди на равнине.
Ровно в 2 часа дня начинаем спускаться вниз.
В одном месте Гуля застревает - ни туда, ни сюда. Место действительно
неприятное: внизу довольно крутой склон протяжённостью не одну сотню
метров, присыпанная снегом осыпь и разрушенные скалы, "кошки"
здесь держат плохо. Подхожу, кричу Вадиму, чтобы сбросил верёвку. "Цепляем"
Гулю, она спокойно проходит вперёд, потом, чуть придерживаясь за верёвку
рукой (для собственного успокоения, это, конечно, никакая не страховка),
прохожу я, а за мной и Раджив. То, что произошло с Гулей (а у неё техническая
подготовка заметно лучше, чем у сингапурцев), я объясняю усталостью.
Не было бы усталости, не было бы и страха, она уверенно прошла бы это
место.
Подходим к перилам - это "жандарм", только теперь с него нужно
спускаться. Перила здесь, так сказать, с поворотом. Перед ними небольшая
ровная площадка. Вот на этой площадке у меня и слетает неожиданно левая
"кошка". Дурная примета! Правда, хорошо, что она слетела на
ровном месте, а не во время спуска с "жандарма".
Прохожу часть перил. Нижний конец верёвки не закреплён. Почти в самом
низу перил нужно пройти по скальным или снежно-ледовым полочкам для
ног и буквально сунуть ноги в узкий кулуар, нащупывая, куда можно поставить
то одну, то другую ногу или хотя бы передние четыре зуба "кошки".Я
спускаюсь "спортивным", т.е. за счёт трения верёвки о мои
руки и спину. Но не нахожу точку опоры для правой ноги, и маятником,
под тяжестью моего собственного веса меня моментально сбрасывает с полочки,
на которой стоит моя левая нога. Поскольку верёвку я держу крепко, в
воздухе меня разворачивает, и я ударяюсь левой частью спины о скалу.
Чувствую боль в спине. Кричу Радживу, чтобы подождал меня немного, отдаю
ему рюкзак. В конце концов там лежит и сингапурский флаг, и его фотоаппарат
"Кэнон", и его же термос, который он, впрочем, чуть позже,
перед самым лагерем умудрился разбить. (Хорошо, что там воды почти не
было, зато стекол в рюкзаке оказалось видимо-невидимо.)
Через 10-15 минут мы догоняем присевших отдохнуть Машу, Гулю и Вадима.
Снег под лучами солнца раскис, "кошки" забиваются этим снегом,
на ботинках нарастают комья мокрого снега, из-за которых ноги скользят
по склону. Приходится через каждые три-четыре шага сбивать налипший
на ноги снег палкой. Естественно, это замедляет движение.
Чтобы попасть в наш лагерь, нужно немного подняться наверх. Психологически
и физически это тяжело, зная, что вообще идёшь вниз.
Возвращаемся в лагерь 2 около 5 вечера (т.е. мы спускались
примерно три часа).
В лагере - Николай Шкабара со своими спасателями. Сюда их направил сам
Казбек Валиев подстраховывать сингапурцев - Йипа, Пола и Джейсона.
По радио идут переговоры, прежде всего с Александр Александровичем.
Он возражает против того, чтобы сингапурцы на следующий день шли на
вершину, учитывая их физическую и техническую подготовку. Действительно,
такое восхождение было бы на грани спасработ. Я пытаюсь отговорить Йипа
идти наверх, выдвигаю такие аргументы:
- в соответствии с практикой, которая существует в непальских Гималаях,
если хотя бы один из участников экспедиции залез на гору, экспедиция
считается успешной. Здесь же два участника побывали на вершине;
- сингапурский флаг на вершине был, есть соответствующие фото;
- вертолёт назначен на 29 июля, т.е. на послезавтра. Это в большой степени
связано с тем, что у меня и Раджива билеты на самолёт из Алма-Аты с
фиксированной датой вылета - на 31 июля. Правда, тут же выясняется,
что Казбек переназначил вертолёт на 30 июля, чтобы сингапурцы могли
сходить на гору.
Но желание сингапурцев попасть на вершину берёт своё. (Вероятно, на
их месте я поступил бы точно так же. Сейчас мне легко рассуждать о безопасности
и благоразумии, чувствуя себя победителем.)
К вечеру появляется даже какой-то аппетит, я развожу в кипятке гороховый
суп, который не надо варить, съедаем лапшу из пакетов. Ложимся спать,
Раджив (тайком от командира Йипа) в палатке нарушает спортивный режим
- покуривает "Мальборо". Его максимальная норма на высоте
- 2-3 сигареты в день.
Спим, однако, неважно - опять дует сильный ветер, который треплет палатку.
Со стен и потолка палатки сыплется иней. Залезаю в спальник с головой
- тяжело дышать, высовываю нос - холодно. Зато это последняя ночь на
высоте. Можно позволить себе роскошь не выспаться. Впрочем, когда такая
"роскошь" на тебя нисходит три или четыре ночи подряд, даже
перспектива завтрашнего заслуженного спуска вниз утешает очень мало.
28 июля. Сегодня воскресенье, а нам предстоит тяжёлая работа.
Сбросить почти три километра по высоте за один день!
Встаём поздно, есть не хочется. Неожиданно у меня открывается кровотечение
из носа, и я некоторое время сижу, запрокинув голову назад. Однако нужно
собираться - лишняя ночевка на большой высоте совершенно ни к чему.
Пьём приготовленную с вечера воду и зелёный чай. Берём с Радживом на
двоих "Сникерс" - на равнине я не ем эту американскую дрянь,
но здесь она иногда годится.
Снаружи Йип, Пол и Джейсон одевают страховочные обвязки и "кошки".
А по радио передали о надвигающемся с Иссык-Куля циклоне. Да и без радио
можно догадаться о грядущем ухудшении погоды. Теплее, чем вчера в это
же время. По небу ползут облака всех типов и мастей, хотя и голубого
неба пока предостаточно. По моим оценкам, хорошей погоды хватит ещё
часа на три - не больше.
В 8.40 выходим мы с Радживом, Маша и Гуля трогаются в путь уже после
нас. Он идёт впереди. Мёрзну, ожидая, пока он пройдёт провешенные на
гребне верёвки. Но если одеться теплее, то во время движения с рюкзаком
будет жарко.
На высоте 5800 м девушки догоняют нас. Я пропускаю их вперёд, чтобы
они не мерзли, ожидая, пока Раджив пройдёт очередные перила. (Я местами
иду вообще без перил - это, конечно, зависит от опыта и индивидуальной
техники спуска). Постоянно оглядываюсь назад и время от времени жду
его. Около 11 часов мы приходим в лагерь 1. Погода продолжает портиться.
А Раджив пребывает в состоянии эйфории от вчерашнего успеха, хотя немного
отстаёт от нас при спуске. (Маша иногда подзадоривает его, крича: "Come
on, come on, baby".)
В лагере 1 готовим себе питьё, а девочки ещё и лёгкий завтрак.
Погода портится окончательно, начинает падать мелкая крупа. Пробыв здесь
около часа, продолжаем спускаться. Рюкзаки становятся тяжелее - забираем
с собой вещи. Палатки завтра снимут Йип и спасатели. Помимо остававшейся
в лагере 1 одежды укладываю в свой рюкзак 7 газовых баллончиков EPI-gas,
в том числе 3 полных, 1 французский баллончик для одноразового пользования
CV-206. Один лишь газ увеличивает вес моего рюкзака более чем на 2 килограмма.
На высоте этой порой существенно.
Снежная крупа превращается в мокрый снег, но видимость ещё хорошая.
Я иду замыкающим, сверху вижу, как Маша и Гуля быстро проходят первую,
если считать сверху, "крутую" верёвку над бергшрундом. Раджив
идёт значительно медленнее, и у меня, пока я его жду, затекают ноги.
Приходится их разминать, но очень осторожно, чтобы не упасть - внизу
длинный склон, а под ним бергшрунд. Наконец, слышу снизу голос Раджива:
"Victor, rope is free. Move on." - Верёвка свободна. Значит,
можно спускаться. "Просвистываю" "спортивным" крутой
участок склона, вижу бергшрунд, засыпанный снегом. Левая нога стоит
на верхней кромке бергшрунда. Куда поставить правую? Боюсь выпускать
из рук верёвку, хотя это надо бы сделать, чтобы перепрыгнуть через опасное
место. Между тем правая нога проваливается сквозь снег в бергшрунд.
Проваливается по бедро. Держа верёвку, откидываюсь вниз так, чтобы рюкзак
коснулся склона за моей спиной. Теперь рюкзак служит точкой опоры. Перемещаю
левую ногу, она становится удачно. После этого вытаскиваю провалившуюся
правую. Всё, теперь пешком по следам корейцев.
У зоны трещин связываемся вчетвером. Я иду первым - у меня чутьё на
трещины. За мной Гуля, потом Раджив, замыкает связку Маша, роль которой
состоит в том, чтобы регулировать темп движения всей связки, следя за
всеми, а также подгонять Раджива.
Пройдя большую часть зоны трещин, около последнего перед "Эй-Би-Си"
крутого спуска развязываемся, девушки уходят вперёд, а я иду за Радживом.
Вот и последняя верёвка. Внизу хорошо видны палатки, между ними ходит
"верхняя" Наташа. Александр Александрович наблюдает за нашим
спуском. Перед последней верёвкой долго, минут пятнадцать, стою и жду,
пока Раджив управится со всеми своими приспособлениями для спуска. Падает
мокрый снег, я начинаю замерзать. Но вот он уже идёт пешком к палаткам,
и я за две минуты "спортивным" проскакиваю последние 40 метров
перил. В "Эй-Би-Си" горячий чай, можно развести что-нибудь
поесть. Продуктов здесь предостаточно.
Все вместе сидим в кухонной палатке, обсуждаем последние новости. Йип,
Пол и Джейсон даже в плохую погоду, идут на вершину, возможно, они уже
достигли её. Честно говоря, в этот момент я им не завидую.
Маша и Гуля собираются после чаепития немного перекусить (to have light
lunch).
Время 16.45. Я понимаю, что пора выходить - нам предстоит
спуск по мокрым и скользким разрушенным скалам. По моим прикидкам, девушки
должны нас догнать в том месте, где разрушенные скалы переходят в осыпь.
Рюкзак становится ещё тяжелее. Во-первых, он намок, пока лежал под снегопадом,
а убирать его было некуда. Во-вторых, добавилось ещё кое-что из вещей.
У Маши и Гули я взял металлические конструкции от их палатки.
Проходим гребень. Снова перила: сегодня они здесь нужнее, чем при сухой
погоде, и кое-где я придерживаюсь за них рукой - все приспособления
для спуска здесь всё равно ни к чему, склон отнюдь не крутой, но скользкий.
Снова жду Раджива, наблюдая за ним сверху. Во время ожидания мёрзну,
сырой холод проникает внутрь тела. Спасает только движение вперёд. Но
вот перила пройдены. Мы садимся передохнуть, подождать Машу и Гулю,
тем более, что их фигуры уже можно отчётливо различить сквозь сгущающийся
туман. Через десять минут подходят и они. Теперь мы идём по осыпи плотной
группой - не хватало ещё потерять друг друга в тумане.
Мы быстро прошли осыпь и вышли на ледник. Лавируя между открытыми трещинами,
кое-где перепрыгивая через них, выбираемся на ровную часть ледника.
Светлого времени в запасе около двух часов.
Около девяти вечера мы приходим в лагерь. Нас встречает
оркестр кухонных инструментов в сопровождении лыжных палок и ледорубов.
Я бросаю свой рюкзак рядом с кухней, хотя внутренне жалею, что не дотащил
его до своей палатки - знаю, что потом тащить его будет очень тяжело.
В столовой отпаиваемся чаем и компотом, потом появляется аппетит. Ужинаем.
В половине одиннадцатого я чувствую, что пора идти спать. Глаза начинают
слипаться, голова почти ничего не соображает. Уже в палатке, забираясь
в спальник, почувствовал озноб. Это, конечно, от усталости и, вероятно,
от резкого сброса высоты. Кроме того обнаруживаю, что почти все вещи,
включая сам спальник, сырые, хотя ничего, казалось бы, не промокало.
Зажигаю газовую горелку с французским одноразовым баллончиком, ставлю
её в центр палатки. Через 10-15 минут выключаю, чтобы не заснуть с горящей
горелкой.
29 июля, понедельник. Можно не спешить. Ничего не болит,
голова ясная, только ощущается небольшая усталость в мышцах ног.
Погода неважная, но без дождя. Бреюсь на берегу ручья, моюсь в помывочной
палатке - там есть газовая плита с баллоном, можно нагреть воды.
После обеда Раджив и корейцы выходят навстречу Йипу, Полу и Джейсону,
которые в сопровождении спасателей спускаются в лагерь. Около 8 вечера
приходят Александр Александрович с "верхней" Наташей, спасатели
и Вадим. Ещё через полчаса появляются главные действующие лица вместе
с корейцами и Радживом, взявшими у них рюкзаки.
А меня к вечеру буквально пронизывает холод, хотя здесь, в Баянколе,
конечно же, значительно теплее, чем было наверху. Одеваю на себя высотную
одежду, захожу на кухню, где тепло, но всё равно чувствую, как постепенно
закладывает лёгкие. Не хватало ещё получить пневмонию, которой у меня
отродясь не было. А ведь пневмония здесь, пусть даже всего на высоте
3200, а не 5-6 тысяч, чревата через два часа отёком лёгких, который,
в свою очередь, ещё через пару часов может закончиться блаженной кончиной.
Спасают "наркомовские" - 100 граммов водки, налитой рукой
Сан Саныча. Почти сразу ощущаю облегчение.
А некоторое время спустя после прихода сингапурцев мы все садимся за
стол праздновать успеха. Успех действительно налицо. Все участники экспедиции,
которые собирались взойти на вершину, сделали это. Вместе с моими московскими
друзьями - 16 человек. Так что предаться общению с "зелёным змием",
да ещё при обильной закуске, отнюдь не грех.
На следующий день, 30 июля, базовый лагерь в Баянколе эвакуируется.
В нём в ожидании французов, которые должны прилететь через 10-12 дней,
остаются только паренёк Саша и "нижняя" (баянкольская) Наташа.
Голова после "бесед" с "зелёным змием" не слишком
ясная, но соображает. Собираем вещи, подтаскиваем их к вертолётной площадке.
В 10.15 появляется вертолёт с Казбеком Валиевым. Грузимся под вращающимся
винтом, потоком воздуха от него здорово холодит, но это уже не страшно.
В 11 часов мы в Каркаре. После обеда, получив из рук Казбека именные
сертификаты, подтверждающие, что каждый из нас побывал на вершине пика
Мраморная Стена, мы - сингапурцы вместе со мной и корейцы с Анечкой
- уезжаем в Алма-Ату. Завтра утром - самолёт.
