30 лет с пятилетним перерывом живет
и принципиально не меняется Грушинский фестиваль. Он стал международным,
при этом, ухитрившись по статусу остаться областным, он завел
себе около 20 концертных площадок, притом, что организаторы
контролируют только четыре, он обзавелся собственной инфраструктурой,
которая вообще живет не связанной непосредственно с фестивалем
жизнью.
То, что сейчас происходит на фестивале,
в этом есть, как мне кажется, такой синтез уходящей камерности
авторской песни. Уходящей ее костровости, если можно так сказать…
На самом деле за это время родилось
новое явление, это люди, которые пишут очень качественные песни
с точки зрения текста, очень качественные песни, на мой взгляд,
с точки зрения мелодии исполняют их уже на основе очень качественного
музыкального образования. И появился совершенно новый, как мне
кажется жанр, соответствующий и большой аудитории. Я могу назвать
Олега Митяева, который блестяще владеет инструментом, у которого
блестящие аранжировки и, на мой взгляд. Глубина его песен ничуть
не уступает тем, которые были в теплые 60-70 годы.
Сам Городницкий, который многажды бывал
председателем жюри на Грушинке, говорит, что это уже не концерт
авторской песни, а это супер-шоу, живущее по законам толпы и
ценят только умеющих ошарашить, оглушить или рассмешить.
В общем-то, хорошо, когда люди собираются,
когда люди вместе проводят время, когда люди стараются выразить
себя. Плохо одно, когда они считают, что это и есть настоящее
творчество.
Булат Шалвович рассказывал, что
было огромное выступление в Лужниках, и тогда популярные поэты
и Вознесенский, и Окуджава, и Евтушенко, и Рождественский, стояли
и смотрели на эту огромную толпу, а Булат говорит: "Ребята,
вы думаете, что вот эта толпа, которая пришла, вас послушает,
она пришла слушать поэзию? Вы глубоко ошибаетесь. Они пришли
услышать то, что не могут услышать по радио. А любящих поэзию
тут всего человек 500, не больше". Вот такое соотношение
на сегодняшний день осталось и на фестивале...
