М.Левин :

 

Осенью 1972 года я задумался: через год советскому альпинизму 50 лет. А мне и 40 нет, и месяц назад на 5-Б я не растерялся, учуял щель и засадил крюк, чтоб бросить конец Вовке Самохвалову, вылетевшему на 6000м из-под карниза в пустоту и уже задыхавшемуся в грудной обвязке...

Жаль, что когда слезли в Кишты-Джероб, Самоха отказался завершить пиком Ленина нашу с ним затею - Первые Челябинские областные курсы высшего альпинистского мастерства (ЧОКВАМ). Он укатил жениться, а я в одиночку не рискнул, н-да...

Всё вроде хорошо, и как бы всё в порядке, а что в 1973? Можно бы собрать народ на ЧОКВАМ № 2 снова по коллективной 30-дневной путёвке - в Каракол, например. Но внутренний голос возразил: до Джигита надо бы ещё где-то походить пару недель!

Так началась подготовка к выезду в Куйлю, к первовосхождениям на ближние к базлагу, потом обязательно выйти на перевал и с пика Карпинского попробовать увидеть на горизонте Хан-Тенгри и Победу (повезло же А.Летавету в 1938г.!).

А за перевалом - красавица 5281 с непройденной восточной стеной, - не меньше 2000м!
В 1937г. там оставлена записка "пик Сталинской Конституции" и соответствующая книжечка; летом 1953г. В.Рацек, майор из ТуркВО, готовясь к Победе, послал группу повторить северный гребень 5-А, - как раз для моих подопечных второразрядников. Цель обозначена, условия определены - вперёд!

В конце февраля облвоенкомат обеспечил взвод призывников спасательным отрядом, освободив моих кандидатов в Куйлю от работы с сохранением 75% зарплаты. Занятия "с видом на Алма-Ату" были очень плотными, а потом три дня "в беговне": сводил взвод на Амангельды 1-Б, наутро с траверса Учитель-Пионер 3-А спустился на ледник Богдановича и сделал с призывниками Физкультурник 1-Б. А будущие куйлинцы походили по пику Комсомола - с удовольствием!

Вернувшись, я узнал, что области выделены новичковые путёвки в альплагерь "Талгар". И Москва, и учебная часть "Талгара" (знакомец по зиме-60 Саша Колегов) не возражали, чтоб я привёз не новичков, а разрядников от 2-го и выше. Прилетаю в Алмату и легко уговариваю Валеру Токмакова, начальника спасслужбы района, чтоб через 10 дней поднялся в "Талгар" и после соревнований спасотрядов (я - главный судья) принял у парней экзамены на жетон "Член спасотряда". Наверху я с радостью убедился, что желают "ожетониться" не только мои 12 парней, но и три команды красноярского сбора. Начуч Саша Колегов получил все наши альп.документы и план работы и ничего не сказал - наверное, потому, что тайком от меня Лёшка Абрамов вручил ему несколько бутылок "Старки". Не знаю, сколько бутылок, но Колегов молчал, пока я не вернулся, сделав после ледовых 2-Б Каратас. Тут он заговорил:
- Ты знаешь, что твои ребята могли бы сходить на пятёрки? Ведь хотят.
- Только после соревнований спасотрядов.
- Ни одного инструктора не освобожу, чтоб судили!
- Но одна шестёрка твоих путёвочников приходила к тебе, чтоб подписал Заявку.
- А... ну, подписал, не подумал.
- Как хочешь. Я возвращаюсь трассу на Караульче делать.

Шагаю через красноярский лагерь на Аннапурне, там успокоили меня:
- Сегодня ему литр выкатим мы, утихнет.
С погодой везло три дня, трасса не подвела, и внизу, оформив и раздав протоколы с печатью Токмакова, я удовлетворённо призадумался: кого куда выпускать? Тут прибежал Толя Тимофеев:
- Колегов взбесился! Я, говорит, им покажу, чьи печати надо ставить! Документы арестованы, пускай уедут без них, как миленькие!
- Ишь, змей, разошёлся...
- МС, мне Любка Котельникова мою Книжку альпиниста выкрала, я сматываюсь.
- Погоди, я сейчас схожу в учебную часть.
Колегов в майке сидит на ступеньке - лицо красное (АД высоченное!), взгляд бегает:
- Здравствуй, Александр Палыч.
- Чего хочешь?
- План уточнить, чтоб ребят выпустить...
- Ни один челябинец никуда не пойдёт! А тебя тренерский совет будет сегодня судить за нарушения безопасности.

Дал я Тимохе денег и текст телеграммы в "Ала-Арчу" Бобу Рукодельникову, главному уполномоченному Спорткомитета по Тянь-Шаню (знакомы почти 20 лет):
- Срочно приезжай Талгар конфликт Колеговым Левин

Вечером против меня возникла даже Галка Свенцицкая, об Усенове и Кельберге что говорить! Наслушался я:
- Не ты один в "Талгаре" мастер спорта и старший инструктор - нас уважать надо! Ты, Левин, не у себя дома, а творишь, что хочешь. По какому праву? Мы твоих парней по новичковым путёвкам приняли, пошли на нарушение; а ты разрешение учебной части спросил, прежде чем проводить спас.соревнования на опасных, не чищенных "пятёрочных" скалах? А если бы с кем-то несчастный случай? Ты бы всех нас подставил! За это мы тебя проучим: теперь вы все - новички, и ты - тоже! Иди готовь на оставшиеся дни план - для новичков! Или завтра же уезжай со всеми твоими разрядниками - без документов!

Я поглядел на них, рассевшихся вдоль двух стенок, и достаточно спокойно сказал:
- Надеешься, Саша, что я за документы выкуп буду тащить? Не дождёшься.
Молодые забегали, как ошпаренные тараканы, отнесли Колегову "Старку", выпустились на 4-А. Другие ждали моей команды "на штурм". Что ж, мне не впервой бунт в альплагерях организовывать, знал, куда больней ударить, но надеялся, что Рукодельников подымется.

А он не приехал. Вместо него под дождичком явился старый друг, судья Всесоюзной категории по скалолазанию Витя Тур - заместитель Рукодельникова. Колегов отказался разговаривать, лежал "больной", запершись; кому-то дал он ключи от сейфа, и мы с Туром тщательно по списку проверили "комплектность". Вышел я с пакетом документов под ливень и повёл Тура к новичку Балезину в гости. Тур сразу загорелся:
- Слушай, а давай теперь устроим соревнования по скалолазанию!

Эти планы Природе не понравились, в ту же ночь прорвалось озеро под Караульчей, сель прошёл через лагерную электростанцию, и мои парни до утра воевали с глинисто-каменным потоком. Могло ударить побольнее: накануне отряд значкистов уже начал ставить палатки ниже озера, но Лёша Вододохов, вернувшись с разрядниками с горы, уговорил Галку Свенцицкую поднять лагерь к нему, на морену выше озера. В темноте значкисты с ужасом слушали удалявшийся рёв!

Погоды не предвиделось, ночи были тёплыми, дождь сутками моросил из тумана, и мы ушли вниз. Но до этого я сочинил и подарил Зифу Мурзаханову песню с припевом "Хмельной угар и перегар, опухли хари". А начальник лагеря Андрейшин, держа авторучку двумя руками, дрожавшими от перепоя, нарисовал мне в удостоверении благодарность и "безвозмездно" дал печать, чтоб я поставил парням за сделанные талгарские горы.

На Винодельческой, в гостеприимной базе "Талгара" мы за день подготовились к отъезду в Куйлю. Отъезд автобуса до Пржевальска я назначил на 13 часов следующего дня, Вахменин и Гаврилов явились последними, сожалея, что жёсткий контрольный срок не позволил им спуститься с плотины Медео и пробежаться вверх по ущелью.

Сутки спустя в Пржевальске мы узнали, что верхнее Мало-алматинское озеро лопнуло, сель изуродовал всё ущелье, смёл несколько домов и всю турбазу "Горельник"! Произошло это через пару часов после того, как мои парни сбежали с плотины. К счастью для Алматы, плотина выдержала.

И ещё о счастье: если б я не торопился уехать, все мы в полном составе несколько дней выковыривали бы трупы из бухгалтерии "Горельника". Теперь нужно напомнить, что для выезда в Куйлю мы оформились как ЧОКВАМ - вторые Челябинские областные курсы высшего альпинистского мастерства, самостоятельная экспедиция, никаких путёвок, и сам чорт нам не брат!

В абрикосовый сад, где мы выгрузились, приехал на УАЗике Владимир Иосифович Рацек с каким-то штатским. Воспалением тройничкового нерва Рацеку страшно перекосило лицо, но он улыбался, рекомендовал меня как... в общем, продолжателя и напоминал, что именно от него я получил консультацию в Ташкенте в начале года:
- Миша, значит, оставите записку "пик Советской Конституции" - хватит, Сталинской побыла!

Свидетелями наших конвенансов были только подмосковные мастера Толя и Соня Винокуровы, догнавшие нас в Пржевальске, - все ребята окучивали базар. На какой-то машинёшке привезли они коробки и мешки с продуктами - и новость: нашли водителя, готового отвезти нас за перевал Ашуу-тор! Зовут Валера из Новосибирска, спит в ГАЗ-66 на базаре, ждёт начальника, который на 5 дней уехал во Фрунзе. И готов этот Валера выезжать хоть сегодня.

Это нам удачу принёс Рацек, уважаемый мной Человек, в 17 лет прошедший траверс Джигита. Приехал Валера - машина чистенькая, ухоженная, а сам он совсем молодой, робеющий мастеров спорта и особенно "Снежного Барса" Петьку Грейлиха. Говорит мне:
- Я про альпинистов кино смотрел, очень их уважаю. А Вы - тоже мастер?
- Не похож?
- Просто я альпинистов живьём никогда раньше не видел. И горы здесь впервые увидел - они далеко, а охота прямо к ним поехать.
- Не боязно?
- Да я в армии на севере по таким наледям пробивался!!!
- Ну, мы по льду и снегу не поедем, дорога сухая. Сколько возьмёшь?
- Да Вы что?! Никаких денег мне не надо! Когда выезжаем?
- В 5 часов утра.
С вечера уложили грузы: продукты, снаряга и рюкзаки перевязаны и привязаны у заднего борта стеной. Ближе к кабине на полиэтилене расстелены палатки, спальники и рюкзаки с мягкими вещами. Кое-кто в кузове провёл ночь, а меня Рацек увёз за город.
Завтракали через силу, чай по флягам розлили - теперь до перевала без остановок (как бы не так!)

Я взял в кабину чемоданчик с документами, погранпропуском и большой школьной картой Киргизской ССР - на ней ещё в Челябинске провёл "нитку", дорогу ожиданий... На коленях у меня ведёрко крупной-крупной чёрной смородины (вместо семечек).
Первая остановка - за Покровкой у столба, где "Погранзона! Въезд по пропускам!" Валера тормознул, не на шутку перепуганный:
- А на меня же нет пропуска!
- Есть.
- Как есть?! Вы же даже фамилию мою не знаете!
- Валера, впишу тебя за перевалом, а сейчас поехали.
И вот мы не спеша набираем высоту по серпантинам, впереди нас опытный водитель в грузовике с длинными трубами на прицепе. И вдруг снова Валера тормозит:
- Что это? Снежинки летят? так ведь сейчас лето... июль!

Пока я ему объяснял про климатические зоны и вечные снега, грузовик с трубами ушёл далеко. А Валера громко смеялся:
- Во здорово! Приеду, парням расскажу - не поверят ведь!!! Ха-ха-ха! Летом - снег с неба!

Явная эйфория, вторая стадия горной болезни. Он пожевал кислой смородины, потом замолк. А на перевале 3490 м не мог спуститься из кабины, его шатало, пришлось помогать. Ширинку не сам расстёгивал: как вниз опустит голову, кружилась...
Я внимательно присмотрелся и сказал:
- Валера! В кабину - и поехали, на заставе ждут!

Он подчинился, и ГАЗ-66 начал спускаться на южную сторону хребта Терскей-ала-тоо. Один серпантин, второй - и вдруг Валера так резко тормозит, что я бодаю стекло и произношу несколько энергичных слов (в переводе на нормативный: "Что, Валера?!")
Он тихо, с отчаянием говорит:
- Я... сошёл... с ума...
- Что такое, Валера?
- А вот смотрите: речка.
- Ну, речка, и что?
- Почему она вниз течёт?!
- Валера, а куда ж ей деваться?
- Понимаете, когда мы вверх ехали, она нам навстречу текла. А сейчас почему она течёт в ту же сторону, куда мы?
- Валера, успокойся: это - ДРУГАЯ речка.

Подумав, он спрашивает:
- Мы правильно едем?
Ещё 15 минут теряем Высоту - и рядом со мной совсем другой Валера! А вот и шлагбаум, рядом с ним несколько палаток: туристов не пропускают. Даю им бесплатный совет:
- Сейчас лейтенант приедет, отдайте ему спирт, сколько сможете. И какие-нибудь кеды или тапочки.

Лейтенант берёт, не глядя, мои списки с печатью челябинских КГБшников и авоську с паспортами, - будут храниться на заставе. Мы устраиваемся на ночь кто где; Валера, радуясь ненарушенной психике, естественно, в кабине, а я у лейтенанта. Но вот всех нас вытаскивают ужинать, а завтра торжественное вручение привезённых нами подарков и волейбольный матч.
- Знаю я вас, - говорит лейтенант, - после горы вам только баню подавай; в мячик играть не заманишь.

Среди подарков несколько хороших мячей, берёзовые веники (они тут парятся верблюжьей колючкой!), кеды разных размеров и, чорт бы его побрал, баян в целости-сохранности! Обком ВЛКСМ расщедрился, и я много раз грубо отбивался как от желающих "побаянизировать", так и от любителей послушать. Теперь продуть не на ноль три сета этим прыгучим погранцам (а мы после пржевальских кафе неплохо прибавили в весе!) - и поедем дальше, до чёрной сыпухи, за которой втекает в ревущий Сарыджас маленькая речонка Большая Талды-су.

Вверх по сыпухе до большой поляны Валера изящно выруливает и разворачивается, чтоб нам удобно было разгружаться. Я зову Грейлиха с собой наверх на разведку и вижу Валеру - он жмёт всем руки, что-то говорит доброе; подхожу к нему, и тут мне сообщают:
- МС, он уже три раза выкидывал из кабины фляжку спирта - не берёт!
- Валера, что тебе подарить?
И тут это дитя, краснея и сбиваясь, бормочет:
- Я не знаю... может, Вы уже доехали и обойдётесь... если можно, пожалуйста, подарите мне Вашу большую карту Киргизии!

Дальше мы все расписывались, указывая звания и регалии: Соня, Толя, Вовка Надеин, Грейлих, кандидаты в мастера - а он не мог поверить, что ему вправду отдают это сокровище! Снова эйфория?! Я строго велел ему возвращаться аккуратно, никого не подсаживать и не забывать, что вдоль трассы - могильные памятники заснувшим шоферам (как на Памире: "Вася Дубов здесь поехал прямо").

Дальше всё шло по плану: два первовосхождения 3-Б катег.(пик Пограничник Востока - Боб Заварухин, пик Впереди Идущего - Мишка Кирьянов), повторение 2-Б на Карпинского и двумя группами 5-А на СОВЕТСКУЮ Конституцию. Вершина - тонкий слой снега на льду, я спустился на верёвку и кое-как нашёл во льду камни с запиской Вади Эльчибекова (20 лет ждала).

Толя Тимофеев напугал: сердце у него остановилось секунд на 11! До этого был весел, искал мумийё (у него обоняние первобытное). Внизу позабавил Олег Шумилов, прибежавший застолбить 5-Б - ведь не поверил, что восточный склон не круче 50 градусов. Да, действительно перепад от ледника - 2000 м, но не Стена!

На погранзаставе была баня, и был спирт, и традиционный волейбол, и обещания вернуться... Лейтенант махом мобилизовал машину, шедшую в Пржевальск, и мы прекрасно добрались до своего абрикосового садика. Одни собрались со мной в Каракол, другие - во Фрунзе и домой, но прежде всего - базар! А там - Валера на костылях!!!

Три перелома, весь в гипсе. Я вижу, что машина цела, и вот он, прихлёбывая зелёный чай (уже привык!), рассказывает:
- Я до Пржевальска доехал нормально. А тут и начальник из Бишкека вернулся - Академия наук выделила ему УАЗик и аспиранта за рулём, начали мы обследовать чего-то там. Через пару дней начальник мне приказывает: "Валера, я хочу сам водить УАЗик!" - дескать, случай подвернулся научиться. Ну, он и научился: сейчас в больнице с сотрясением мозгов, на один перелом у него больше, чем у меня... УАЗик жаль - до слёз!
В Караколе меня обнял Толя Нелидов, несколько не похожий на себя.
- Что стряслось, Толя?
- Да отправил Колю Бодрова покупать билеты, а он вернулся без денег - и без билетов!
Начальник спасслужбы Железняк, как и всякий киргиз, знал, что челябинцы с 1957 года - хозяева в ущельях Каракола, и без лишних слов утвердил наш план: Бригантина, Альбатрос, траверс Джигита. Хотя нет, "лишние слова" были:
- Михал Семёныч, тут мне тёща оставила кадушку - очень прошу помочь набить её груздями!

Грузди лезли отовсюду, да такие чистые и здоровые! Я вспомнил Цей-66 и начспаса Жору Бухарова, с 4х часов утра рыскавшего по "личным полянкам" и люто ненавидевшего конкурентов:
- Мишаня, опять твои разрядники грибы жарят! Меня обворовывают, запрети им!
Не потому ли в ближайшую смену я с отрядом оказался за сто вёрст, в Дигории, а с новым отрядом - ещё дальше, в Мидагравине?!
Когда рассказывал Нелидову о работе в 1972 году с призывниками здесь, в Караколе, о первовосхождении (назвали "пик Призывник"), он спросил:
- А тут поблизости есть ещё безымянки?
- Есть.
- Давай назови "пик академика Сахарова".
- А кто это такой? Он умер?
- Почти: с КГБ поссорился...

Дома жена сразу сказала. что забегал Надеин, сказал, что с поголовьем всё в порядке и что довоенная 5-А, которую сходили, это длинная 1-Б! Так что, Левин, хвастаться тебе нечем. На родном заводе меня встретили более чем радостно и сослали в Тирасполь с сырыми чертежами. По вечерам мне звонили в гостиницу и просили исправить то один лист, то другой. Наконец, я надоел местным металлургам, и они подписали Договор о намерениях. С этим я поехал в Министерство на ближайшем поезде "Бухарест-Москва". Попутчик пил собственного рецепта медовуху и заставлял меня её нахваливать ("Сын у меня диссертант, профессору его в подарок везу ").

По возвращении облвоенком сообщил, что самостийные экспедиции с призывниками кончились: Управление альпинизма профсоюзов добавило альплагерю "Ала-Арча" шестую смену и прислало для инструкторов, спасателей, врачей и 230 призывников - аж 300 путёвок! Начальником учебной части на эту смену Управа назначила "старшего инструктора мс Левина М.С.", и я поспешил принять дела у Вити Суханова. Кроме инструкторов Челябинской области, решили остаться поработать и несколько лагерных инструкторов, - быстро спаялись и по вечерам вместе пели и пили, а днём воевали с призывниками... и со мной. С призывниками было тяжко:
- Михал Семёныч! Скорей бегите вниз - там один с ЧТЗ с ума сошёл!
Это наверху, на скальных занятиях; вторая половина сентября, и воды в ручейке очень мало, поэтому выкопали "бассейнчик", кружками вычерпывают. Прибежал я туда и вижу: в яме на коленях стоит Чернышов из металломодельного цеха, сын начальника заводского отдела труда и зарплаты, а вокруг размахивают кружками возмущённые дежурные: "Вылазь, гад!"

Я на бегу командую:
- Чернышов! Встань немедленно!
А он в ответ:
- Я лучше воспалением лёгких заболею, чем дам себя загнать на китайскую границу!
Разрешил я вытащить его за шиворот, а он, оказывается, выпил какой-то гадости и вопит:
- Подстрелят, так ещё километр кувыркаться! Не пойду на восхождение, не заставите!

Заставили. Со мной в связке сделал две 1-Б, Комсомолец и Учитель. Тут и сентябрь кончился. А в октябре я получил вызов Спорткомитета СССР в Тбилиси, на открытое юбилейное заседание Федерации альпинизма СССР. Встретил меня в аэропорту Жора Бердзенидзе, отвёз в Грузинский альпклуб и там передал Тамазу Баканидзе и его младшему брату Дато. Докладывал председатель ФА СССР А.М.Боровиков и впервые признал, что горники стали ходить супер-перевалы ("Дырка Волкова" к северу от пика Революции, седловина Ушбы, вершина пика Ленина) и что инструктора в альплагерях должны готовить новичков к туристским походам, а не к скоростному выполнению 3-го разряда по альпинизму.

Потом был вечер у раскопок... торчали древние камни. Слева от меня сидел Датико, справа - Ладо Гурчиани Первый тост - водку за матерей, "Деда Картули"; мы помянули и Мишу Хергиани. Грузины пели, потом мы, "не-грузины", пели, и я пел, размахивая в темноте электрическим фонариком. На длинном дощатом столе было море самодельного сухого вина крепостью не менее 11 градусов, каждому дали по бутылке на память.

Теперь я понимаю, что не все пели, кое-кто был занят делом: давили на коллегию судей Чемпионата СССР, повышая свои шансы на юбилейные медали. А Юра Болижевский, назначенный на сезон 1974 года начальником учебной части альплагеря "Баксан", подбирал себе инструкторов, благо выбор БЫЛ!

Я согласился, и в ноябре 1973 года объявил: ЧОКВАМ-74 запланирован среди сосен на левом берегу буйного Баксана... "Поглядите гор красу и ущелье Адыл-Су!"

М.Левин (Челябинск)