Сергей Ефимов:

В 1992 году мы с Валерием Першиным были приглашены в экспедицию на Нанга Парбат в Пакистане, которую организовал известный английский альпинист Дуглас Скотт. Это была чисто английская экспедиция. Она имела свои особенности, свой дух.

В наших экспедициях я привык к четкому планированию любой экспедиции и старался, чтобы каждый участник экспедиции знал, что ему предстоит и когда. Обычно план восхождения, акклиматизации, забросок составлялся заранее и обсуждался с членами экспедиции. А потом я, как руководитель, старался четко придерживаться намеченных планов и сроков.

Но эта экспедиция была Английской и там было все по другому. Эта была немногочисленная экспедиция, но с очень амбициозной задачей. В ее состав вошли трое англичан, двое непальцев и двое россиян. Команда участников собралась в Исламабаде в точно намеченный срок. Это было 21 июля 1992 года. Организатор и руководитель экспедиции известный английский альпинист Дуглас Скотт сделал все возможное, чтобы она состоялась, хотя еще за неделю до начала экспедиции не были найдены основные средства на ее проведение, но участие многих людей в подготовке этого очень интересного в спортивном плане восхождения привело к тому, что экспедиция все-таки состоялась. Крупная британская компания "Стелин Ллойд", которая производит всякого рода покрытия, начиная от кухонной посуды и кончая дорогами, выделила основную часть средств. Стартовый взнос сделали Британский Альпинистский Совет и Эверестский фонд. Известные фирмы "Бергхауз" и "Буффало", "Рибок", "Карримор", "Петцель" и "Варнет" предоставили снаряжении, одежду и обувь. Еще 15 английских фирм снабдили экспедицию различными продуктами. Пуховое и высотное снаряжение предоставил "Альпинистский центр "Гималаи"(Россия), Уральский политехнический институт помог приобрести билеты для двух членов своего спортклуба.

Когда мы с Валерием прилетели в Роялпинди, то я первым делом спросил у Дуга, какие планы, когда выезжаем. Ответ был довольно неопределенный. Отдыхайте, там видно будет. Вероятнее всего Дуг намечал план работы, но не хотел проявлять себя как руководитель и командующий парадом, хотя, скорее всего, он полагался на обстоятельства и импровизацию. В тот момент, после перелета он хотел отдохнуть, поэтому и сказал, чтобы и мы не дергались и отдыхали.

Я до этого уже не раз работал с английскими альпинистами и на Тянь-Шане и в Фанских горах. Опыт работы с ними помог мне принять стиль их поведения. Принять, но не понять. Зачастую, попытка понять другого человека заводит в тупик, а еще хуже, приводит к ложному пониманию, которое в дальнейшем неизменно заканчивается разочарованием, а то и обидой. Принять все как есть без объяснений человеческой натуре достаточно сложно, поэтому я старался в таких случаях придумывать для себя понятную мне легенду, чтобы в дальнейшем не тратить время и энергию на бесполезное занятие понимания чужих поступков. Для себя я решил, что, видимо, эти люди не желают подчиняться чьим либо планам, поэтому и свои планы не навязывают другим. Исходя из этого, принятие решения о выходе наверх они принимают в самый последний момент. При этом я усвоил, что совсем не факт, что решение будет общим и что группа не разделится на части и не пойдет в разные стороны.

Так ли это на самом деле, я не задумывался, просто такая интерпретация характера англичан мне помогла принять их поведение, совсем не характерное для советского альпинизма. Как правило, приняв решение, они мгновенно собирались и входили без промедления. Это отсутствие предварительного планирования, меня поначалу очень напрягало, потом я к этому привык. Они приучили меня к быстрому реагированию на их спонтанные решения. Я стал предугадывать их действия и не пытался понять, почему они так поступают. Я не стал англичанином, но работать мне с ними нравилось. Нравилась их неприхотливость к быту и еде, быстрые сборы, осознанность своего поведения, которая характеризует взрослого человека. Может, это было характерно не для англичан, как нации, а только для английских альпинистов, с которыми мне пришлось делать восхождения. Хотя Дуг Скотт тоже отмечал в своей нации стремление идти до конца, не обращая особого внимание на лишения и трудности, если уж решение принято. "А иначе мы не смогли бы завоевать почти весь мир", - как-то заметил он.

В этой экспедиции на Нанга Парбат мы с Валерой были только участниками. Команда собралась небольшая. Дуглас Скотт был организатором и носителем идеи восхождения на восьмитысячник Нанга Парбат через 13 километровый гребень массива Мазино, высотой около семи тысяч метров, и который после понижения, переходил в юго-западный гребень восьмитысяника Нанга Парбат. С ним выехал его друг английский альпинист Шон Смит и альпинист профессионал Алан Хингс. В экспедицию был приглашены два непальца шерпа, которые участвовали ранее в экспедициях Дугласа в Непале это Анг Фурба и На Темба и мы с Валерием. До этого мы уже встречались с Дугом и его женой Шару в Фанских горах, где вместе совершили несколько восхождений. Там Дуг и его жена были в непривычной для них обстановке, в формате советского аьпинизма. На восхождении мы жили вчетвером в одной палатке. Ночевать с женой в палатке с двумя незнакомыми мужчинами, для истинного англичанина было, я думаю, не просто. Быть открытым в бытовом плане для других людей, мне кажется, для англичанина равносильно подвигу. "Мой дом моя крепость" - вот английский девиз. Это не просто красивый лозунг, это внутренняя программа обитания англичанина. И в экспедиции на Нанга Парбат я это ощутил на себе.

Понятие личной неприкосновенности царило в экспедиции. Если вход в палатку был закрыт, то беспокоить человека, находящегося внутри, не следовало. Как то утром за завтраком, я заметил, что нет Шона. Естественно, я стал беспокоиться, как бы тот не проспал завтрак и решил обсудить вопрос побудки Шона с Аланом. Алан удивился: "Зачем? Не вышел, значит либо спит, либо занят".
"Так завтрак же остынет", - удивился уже я.
"Повар приготовит ему снова, когда тот придет" - заявил Алан.

Было удивительно чувствовать себя в своей палатке, как в крепости, в которую даже никто не имеет права постучаться. Это было чувство полной личной защищенности, которое формировало чувство покоя и расслабления внутри моего жилища. В наших советских экспедициях такое состояние полностью отсутствовало. Там я был частью единого организма. Мое "я" было постоянно под его контролем. Я очень четко почувствовал разницу между тем как мое "я" свободно живет в английской экспедиции, пусть даже внутри маленького пространства моей палатки и тем, как это же "я" полностью растворено в оболочке коллектива в наших национальных экспедициях.

Дуг не посвящал нас в свои планы, а возможно этих планов, в моем понимании, у него вообще не было. Это была его экспедиция, его идея и его стремление пройти этот проблемный маршрут. Он сам собрал деньги на эту экспедиции и оплатил затраты всех ее участников. Его жена Шару сказала, что Дуг написал более тысяч писем потенциальным спонсорам. Таков удел многих организаторов, который становятся заложниками собственной идеи. Дуг был профессиональным альпинистом и писателем. Он организовывал свои экспедиции, совершал восхождения, писал книги об этих экспедициях, чтобы заработать деньги на новые альпинистские проекты, читал лекции во всех частях Англии и снова организовывал экспедиции. В альпинистском мире имя Дугласа Скотта было синонимом великобританского высотного альпинизма наравне с именем Криса Бонингтона. Книги Дугласа Скотта можно было встретить в любом альпинистском магазине Европы, Индии, Непала. Мне кажется, Дуг был одиночка по натуре. А объединялся с другими альпинистами только в силу необходимости, продиктованной сложностью поставленной цели, в отличии от Криса Бонингтона, который возглавлял национальные экспедиции Англии, за которыми просматривался престиж страны.

И конечно, у Дугласа Скотта за годы его альпинисткой деятельности, выработался свой стиль и какие то свои методы управления ходом экспедиции. Думаю, что и в этой экспедиции он действовал привычными для него методами. Общих собраний с постановкой задач выхода наверх он не делал. Обычно, перед выходом он подходил ко мне и как бы советовался, куда и насколько дней выйти для акклиматизации или заброски снаряжения и продуктов. Я активно участвовал в обсуждении, и мне казалось, что мы принимаем совместное решение. Сейчас я понимаю, что это была такая демократическая форма доведения своей воли до участников, потому что он уже принял решение. Он был достаточно жестким лидером. Если он заговорил о выходе, значит, выходим завтра. Надо было тут же собраться и быть готовым к восхождению. Не знаю, разговаривал ли он так же с Шоном и Аланом. Совместных обсуждений текущих планов я не помню. Это была экспедиция Дуга Скотта.

Базовый лагерь был разбит под Рупальской стеной на зеленой траве среди кустов арчи. На высоте три с половиной тысячи метров. Для гималайских лагерей это было необычно низко, что создавало комфортные условия проживания и хорошее восстановление после работы на высоте. Здесь присутствовали запахи зелени и густой воздух. Прямо из зоны арчевого леса вверх уходили скальные стены, заканчиваясь монументальной сверкающей снегом вершиной высотой 8126 метров. Четырехкилометровая Рупальская стена массива Нанга Парбат как бы нависала над нами. Влево от массива отходил длинный гребень, протянувшийся на 13 километров. Большая его часть достигала высоты около семи тысяч метров. Это и был массив Мазино, через который Дуг наметил свое восхождение на Нанга Парбат.

"Нанга-Парбат (8126) - девятая по высоте вершина мира, расположена в контролируемой Пакистаном территории Кашмира на юге от Западного Каракорума. Вершина находится южнее реки Инд, и поэтому географы относят её не к Каракоруму, а к Гималаям. Нанга-Парбат является высочайшей вершиной Западных Гималаев. Это одна из самых суровых гор мира, долгое время была первой в так называемом "рейтинге смертностей" среди восьмитысячников.

Нанга-Парбат представляет собой огромный массив, окруженный, особенно с севера, целым рядом вершин, превышающих 7000 м. В юго-западном гребне ближайшие соседи массива - пики Рупал (7260 м) и Мазено (7125 м). Заснеженные склоны массива круто обрываются во всех направлениях. Широко известна южная стена Нанга-Парбата - Рупальская стена, величайшая в мире, её общая протяженность от долины Рупала более 4500 метров, средняя крутизна 40°." (Википедия)

А вот строки из статьи Марка Твигта (подготовлено Л.Коробешко)

"Нанга Прабат - убийца. Первое доказательство этого появилось в 1895 году, когда A.H. Mummery, Goman Singh и Raghobir Thapa исчезли во время разведывательной экспедиции .Незадолго до этого Mummery и Thapa достигли высоты 7015 метров на Diamir Face, идя в альпийском стиле. Затем погибли немцы. Будучи остановленными на высоте 6950 метров на Rakhiot Face в 1932 году, Вилли Мёркл (Willi Merkl) вернулся в 1934 с сильной командой, в которую входил лучший ледолаз того времени Вилло Вельзенбах. В 275 метрах от вершины они вынуждены были повернуть вниз из-за плохой погоды. Вельзенбах, Мёркл, Макс Виланд и три шерпа погибли в буре (Альфред Дрексель умер от отека легких ранее в той же экспедиции).Три года спустя лавина погребла под собой семь немецких альпинистов и девять носильщиков, когда они спали в лагере 4 на том же маршруте. Наконец, в 1953 году гора позволила человеку взойти на свою 8126-метровую вершину. Герман Буль (Herman Buhl) один взошел на вершину вопреки желанию лидера экспедиции Карла Херлихкоффера В 1962 году команда под его руководством прошла Diamir Face по Kinshofer Route. Зигфрид Лоу умер во время спуска от истощения. Во время экспедиции Херлихкоффера в 1970 году впервые после трехмесячной осады была пройдена 4575-метровая Рупальская стена - самая высокая в мире. Рейнхольд Месснер и его брат Гюнтер взошли на вершину из лагеря 5 на высоте 7380 метров без веревки за 14 часов. Изнуренные холодной ночевкой на высоте 7900 метров, они спустились по технически более простому маршруту. В нижней части Гюнтер погиб в лавине"

Нам предстояло подняться на перевал Мазено выйти на гребень, преодолеть тринадцать километров узкого гребня, имеющего 8 вершин, изрезанного большими снежными карнизами, на высотах близких к семи тысячам метров, затем спуститься на перемычку (6940м.)между Мазено и Юго-Западным гребнем Нанга Парбат, и потом осуществить восхождение на вершину высотой 8126 метров. Ну, и желательно, после этого спуститься вниз.

Из дневника:
"Первое знакомство с Нанга Парбат произошло 6 августа, когда, разбившись на группы, мы вышли наверх с тем, чтобы достичь высоты 6500м. и разведать будущий путь спуска (маршрут Шела / Schel Rout) Но не дошли. На второй день, пройдя крутые разрушенные скальные гребни и снежные кулуары, мы выбрались на гребень (6000м.) и там "залегли" на двое суток, так как началась сильная непогода. Спуск занял 9 часов. Уже ночью с фонарями спускались по крутым каменистым гребням от лагеря 1 (5000м) Весь склон был покрыт свежевыпавшим снегом."

Мы с Валерой уже стали привыкать к английскому стилю проведения восхождения, который отличался от нашего, хотя это различие трудно было сформулировать. Действия Дуга мне казались не совсем привычными, хотя разумом понимал, что не доверять Дугласу просто не разумно. Это известный всему миру альпинист, четверть века организующий и проводящий экспедиции, в том числе на Эверест и Канченджангу. Наверное, он проводит свою экспедицию так же, как делал это всегда и получал нужный результат. Это его путь, а путей к одной цели может быть много. Сейчас он продумывает и ведет. Это его экспедиция. Это его путь. Чем он закончится и куда приведет? Кто может знать? А пытаться повлиять на ход экспедиции, которой не руководишь, - все равно, что делать повороты на дороге, которую не видишь.

Из дневника:
"Непривычно, что после такого тяжелого дня, в базовом лагере нам был приготовлен только чай, а не полный обед, как всегда было заведено в наших экспедициях, но при этом каждый имел возможность открыть любую банку с джемом или мармеладом, выбрать любое печенье. Шоколад или фруктовые палочки, намешать себе сухого молока, либо выпить апельсинового сока или кофе, приготовить себе конфлекс с молоком или залить им мусли. А так хотелось борща или щей, квашенной капусты с черным хлебом, либо отварной картошки с огурцом. Утром была и картошка и лепешки и омлет. И все это было съедено с большим удовольствием".

Обстановка в базовом лагере была очень доброжелательная. Не чувствовалось разобщения даже с обслуживающим персоналом - поваром Мухамедом и его помощником первокурсником университета Галам Али, прекрасно говорящим по английски. Никто не навязывал своего стиля поведения, своих взглядов. Оказывается это приятно. Роль офицера связи было положено исполнять давнему другу Дугласа Скотта Ибрагиму. Который много лет работал гидом, жил и в ФРГ и во Франции и Англии, где ему в драке повредили руку и вот уже много лет он справляется со всем одной рукой. Так что мы были избавлены от солдафонства полицейских, которые обычно придаются в экспедиции в качестве офицеров связи.

И если быт в базовом лагере был вполне понятен и приятен, в его английском выражении, то уже первый выход наверх выявил некоторую разобщенность в действиях наших связок. Дуг Скотт выразил желание ходить в связке со мной, Валера Першин стал работать с Шоном, а Алан Хингс пошел в тройке с двумя непальцами. Обособленность в быту, которая так мне нравилась в базовом лагере, проявилась и при восхождении, но на горе это стало меня напрягать. Все шло вроде бы нормально. Связки работали отдельно друг от друга, потому как путь был не сложный, хотя и камнепадоопасный. Но отсутствовало что-то такое, к чему я привык в нашем альпинизме. Не было единой команды, даже не команды, не было даже просто группы. Здесь было ощущение какой-то выраженной независимости каждой связки от действий всех остальных. Временами мне хотелось изменить что-то в группе, особенно когда начали спускаться. Мне казалось, что связки действуют очень медленно.

Мы с Валерой привыкли на спуске использовать взаимодействие связок. Даже не взаимодействие связок, а независимый спуск каждого участника группы по закрепленным веревкам. Связки так таковые исчезают, каждый работает на общий спуск для всей группы. Это всегда давало выигрыш во времени и быстрое прохождение опасных участков. Использование закрепленных веревок, помогало быстро "катиться" вниз. Я понимал желание каждого альпиниста лезть вверх самостоятельно. В этом и есть удовольствие от лазания. Альпинизм это движение вверх свободным лазанием, использование закрепленной веревки при движении вверх исключает самостоятельное лазание и то удовольствие, которое от лазания получаешь. А вот при спуске вниз для меня почему-то было удовольствием импровизировать с движением связок, используя закрепляемые перила, добиваясь опять той же непрерывности в перемещении группы. Думаю, что именно согласованность действий всех участников спуска, давало ощущение командных действий и своей включенности в общий процесс. Это состояние мне нравилось. Процесс, когда каждый понимает, что надо делать, чтобы исключить задержку на спуске, когда исчезает понятие связки, когда вся группа начинает непрерывно "катить" вниз, не теряя при этом страховки каждого участника. Возможно, для английских альпинистов такое состояние вообще не понятно с их очень сильным чувством личной свободы и независимости. Так что на спуске, мои попытки организовать объединенную работу связок, привели только к увеличению напряжения среди участников. "Почему ты меня учишь?" - спросил жестко Алан, когда мы спустились в базовый лагерь?

Дуг не планировал делать еще один выход по этому опасному маршруту, но мы с Першиным его убедили, что если не получим акклиматизацию хотя бы до 7000 метров и не сделаем заброски продуктов и горючего на западный гребень (7000м), то рассчитывать на то, что мы пройдем этот маршрут, очень трудно. Теперь, задним числом вижу, что мы с Валерой все-таки вмешались в руководство экспедицией. Так был заложен поворот на дороге, которую не можешь видеть.

13 августа наша семерка снова вышла наверх. Мы взяли с собой две палатки. Предполагалось, что Дуг Скотт, Шон Смит, Валерий Першин и я будут ночевать в одной палатке, в другой разместятся Алан Хингс и два шерпа Анг Фурба и На Темба. На третий день мы вылезли на широкий снежный гребень недалеко от перемычки между Мазено и юго-западным гребнем Нанга Парбата и поставили свои палатки на место, которое по видимому использовали для лагеря и предыдущие восходители. Изо льда торчали сломанные стойки палаток и куски ткани. Ночью дул сильный ветер. Сон был тревожным.
На утро Дуг, Валерий и я рано вышли наверх. Шон плохо себя чувствовал и остался в палатке. Соседи не проявляли признаков активности. Я полагал, что Алан должен выйти за нами и принести наверх свою часть заброски.

За два с половиной часа мы вышли на 7000 метров и организовали склад продуктов и горючего, завалив его камнями. Задача этого выхода, была выполнена. Погода портилась, видимости уже не было. Когда мы спустились к месту ночевки, то второй палатки уже не было на месте, заброска, которую должны были поднять наверх Алан и шерпы, лежала на площадке. Шон сообщил, что Анг Фурба приболел, поэтому их тройка ушла вниз. Нам надо было тоже спешить. Состояние Шона не улучшалось. Дул сильный ветер и мы с трудом свернули палатку. Хорошо, что на снежном склоне при подъеме мы ставили вешки. Они пригодились. Двигались вслепую от вешки к вешке, проваливаясь в глубоком снегу. К вечеру спустились примерно на 6400 и там решили заночевать. На следующий день двинулись вниз, как только рассвело. Погода испортилась окончательно. Темные облака окружали нас. Когда мы достигли скального гребня, видимость была не боле 15-20 метров. Тонкий слой раскисшего снега кое-где покрывал скалы. Напряжение, которое я чувствовал с утра только нарастало. Мне хотелось проскочить камнепадную часть маршрута до того, как оттают камни. Спуск по самому гребню был не простым и казалось проще двигаться по сальному склону рядом с крутым снежным желобом.

Как только мы ушли с гребня, ветер стих. Мы попали в облако. По снежному кулуару уже начали проскакивать камни, бесшумно выскакивая из тумана. Пару раз я пытался Дугу предложить выйти на скальный гребень, но тот философски отвечал - "всегда есть как минимум два пути" и продолжал двигаться своим путем по границе снега и скал. Плотный туман приглушал все звуки. Тишина была вязкой и какой-то угрожающей. Чувство тревоги не оставляло, хотелось поскорее уйти из этого места. Дуг работал первым и не хотел уходить на гребень. Мне казалось, что все он делает медленно. По опыту я знал, что всегда так кажется, когда ждешь, но от этого напряжение не проходило.

Сейчас я думаю: то, что должно было случиться, случилось, не зависимо от того, прислушался бы Дуг к нам с Валерой или нет. Ушел бы раньше на гребень, или нет. Просто в тот день "не шлось" и было раздражение. И веревки путались, и Першин ругался сверху (он шел последним), потому, так медленно мы обычно не передвигаемся. И не было взаимодействия в группе (независимый английский стиль)…

Из Дневника:
"Нас накрыло, когда мы начали спускаться на снег. Валерий и Шон еще оставались на скальном склоне, а я спустился к Дугу, который стоял около небольшого скального выступа на границе со снегом. Сматывая веревку, я друг услышал звук, похожий на дальний гром или шум проходящего поезда. "Гроза" - подумал, но в то же мгновение понял, что не гроза это - обвал, который движется на нас. Эта мысль мелькнула за секунду до того, как я увидел над головой выплывающие из тумана по воздуху громадные камни, лавину камней. Наши с Дугом каски стукнулись сомкнувшись. Мы замерли, прижавшись к склону под маленькой скалой. Спина напряглась в ожидании, что вот сейчас… Время, казалось, остановилось…

Грохот над головой закончился. "О'Кей" - сказал Дуг, распрямляясь. И показал большой палец. Я поднял голову. В тумане вверху проявилась одинокая фигура Шона. "Где Валера" - крикнул я ему. "Я не знаю" - услышал в ответ. Сначала я не понял смысла сказанного, а потом страшная догадка ударила по мозгам и из меня вырвался крик - "Валера-а-а!" Ответ пришел откуда то снизу: "Я здесь… Живой - но нужна помощь". Сначала я подумал, что это слуховой обман, но это была правда. Валерий лежал внизу в метров 30 ниже по склону. Полминуты назад он был в 40 метрах выше нас".

В. Першин о своем падении

Так мы и не знаем, откуда рухнули скалы. Валерия выбило одним из первых камней. Дальше, как ему запомнилось, он летев в их окружении семьдесят метров по воздуху, дважды перевернувшись через голову. Ему повезло. Нашлась ложбинка с мелкой щебенкой и песком, перед крутым сбросом, единственная среди скал и крутого снега, куда он упал. Оказавшись при этом вверх головой. Спасибо каске, спасибо толстому рюкзаку.

Дуг первый спустился к нему и помог выбраться на гребень в безопасное место. Страхуя Шона, я заметил, что тот находиться в каком-то заторможенном состоянии. Оказалось, что он тоже получил сильный удар в грудь. Я стал страховать Шона, который медленно и неуверенно спускался в сторону скального гребня, где виднелись две фигуры Дуга и Валеры.

Из Дневника:
"Когда я спустился к ним, Валера сидел спиной ко мне. Дуг разжигал примус. Шон в полной прострации медленно перебирал веревку, идущую ко мне. Беглый осмотр Валерия показал, что у него сильно рассечена бровь, поранено лицо, но голова цела. Была сильная боль в ребре и в паху. Валерий, кажется, сам не верил, что он жив и даже цел. После обезболивающих уколов он начал передвигаться. Медленно, со стонами, но спускался самостоятельно на постоянно натянутой веревке. Низкий поклон ему за его волю и терпение, иначе бы нам не добраться к ночи, до хороших площадок".

Позднее Першин вспоминал, что когда он остановился и пришел в себя и понял, что жив, первая мысль была о том, сумеет ли он в таком состоянии добраться до базового лагеря в одиночку. Считал, что все погибли в таком камнепаде. На следующий день нас встретили. Сделали из шестов носилки и к вечеру принесли Першина в базовый лагерь. Шон уехал в Гилгит узнать, что случилось с его легкими после удара камнем. Остальные отдыхали.

Первые два дня после спуска не было никаких разговоров о том, что делать дальше. Этот вопрос висел в воздухе, пришло время определяться. Нас осталось пятеро. Нужно было решение каждого. Я уже знал, что Алан колеблется и Анг Фурба не горит желанием идти наверх.

На третий день Алан отказался.

"Слишком много проблем для меня на этом маршруте" - сказал он.
Никто не стал выяснять какие это проблемы, ни кто не стал его уговаривать. Каждый свободен в своем выборе. Английская экспедиция. Нет, значит, нет.

Нас осталось четверо.

Сейчас, наблюдая это мое далекое прошлое, вижу то, что нельзя было увидеть в то время, находясь в самом событии в качестве участника. Там, в экспедиции, присутствовало какое то сильное напряжение, но тогда я его не осознавал, а может, относил это к тому, что в английской экспедиции должно быть так.

Совсем недавно, сидя за столом на кухне у Валерия Першина, зашел разговор о том его полете на Нанга Парбат в окружении эскорта камней разной весовой категории.

"Я помню, что тогда, особенно в тот последний мой выход, ощущалось очень сильное напряжение, - сказал Першин: - Непонятно почему".

Дуг Скотт собрал команду, для осуществления очень серьезной альпинисткой задачи. Но состав оказался разнородным. В нем было несколько групп, с разным пониманием своей роли в экспедиции. Дуг, как лидер, как организатор, который достал деньги, оплатил участия каждого в этой экспедиции, вправе был ожидать, единого стремления каждого, в направлении, которое он себе представлял. Там был Шон, мягкий человек, фотограф, альпинист с хорошей подготовкой, но без стремления отдавать всего себя восхождению на вершину. Это была задача, не соответствующая его уровню. Возможно, он не мог отказать Дугу, этому очень известному во всем мире альпинисту, в приглашении поехать с ним на Нанга Парбат. Алан Хингс, сам очень значимая личность в британском альпинизме, имел достаточный уровень для прохождения заявленного маршрута, но работать безответно на чужую идею он не очень то хотел. Мне кажется, он использовал возможность поработать на себя, как профессионала. Получить акклиматизацию перед участием в другой своей экспедиции, куда он и уехал, как только понял, что идея Дуга требует очень больших затрат и физических и психических. А, считая себя индивидуальной звездой, работать на имидж Дуг Скотта он не собирался. Двое шерпов Анг Фурба и На Темба были приглашены Скоттом в качестве участников, а не высотных шерпов. Они не получали там зарплаты, им не оплачивался каждый выход наверх, как они привыкли при работе в чужих экспедициях.

Дуг, в отношении к шерпам, стремился соответствовать каким-то своим нормам демократии, старался относиться к ним как к друзьям и альпинистам. А шерпы никогда не были альпинистами, в нашем понимании, да и не могут ими быть. Восхождения на вершины для них не является увлечением или путем самореализации. Работа в экспедициях для них, это способ заработать деньги. При этом, очень тяжелый способ. Поэтому никакого стимула бесплатно ходить наверх у них не было. Я, как и Валера, ожидал, приехав в экспедицию, объединения всех участников в единый рабочий механизм, с четким пониманием каждым из нас своей задачи и своего вклада в работу команды, как это было при наших восхождениях на вершины. Поэтому отсутствие четкого руководства и демократизм, в худшем его понимании, создавали аморфную атмосферу, никак не соответствующую выполнению такой серьезной задачи как восхождение на Нанга Парбат через массив Мазено. Мои попытки объединить мастерство каждого участника, организуя взаимодействие связок при передвижении, чтобы уменьшить физические затраты каждого, как это делали мы в своей команде, привели только к еще большему напряжению. Каждый из англичан, стремился к собственной свободе и независимости при восхождении. Объединение в команду ради даже такой престижной цели, было для них невозможно. И внутреннее напряжение внутри экспедиции нарастало.

Горы, особенно большие горы это гигантские резонаторы, которые усиливают внутреннее состояние человека. Материальный мир, окружающая природа, очень чутко реагирует на то, что внутри нас. А в горах, в этих местах силы, это все усиливается во много раз. Так что, можно предположить, что наше внутреннее напряжение помогло разрушению ненадежного гребня, по которому мы спускались. Сейчас это предположение не кажется мне не реальным. Маршрут, на котором нас завалило, среди альпинистов считался очень опасным из-за разрушенных скальных пород. Здесь то, как раз, и не следовало создавать дополнительное напряжение, а надо было тихо и смирно проскользнуть вниз. Это может звучать неправдоподобно для некоторых, но для меня, за все годы восхождений и работы гидом, это стало очень очевидным. Мы сами, своим внутренним настроем оказываем очень сильное влияние и на погоду и на состояние гор. Не нашей мозговой деятельностью, а тем, что мы создаем на своем подсознании, хотя и не понимаем этого. То, что от себя срываем, что не хотим в себе видеть, что не можем в себе принять. В обычной городской жизни нам это демонстрируют наши близкие люди, с которыми мы можем бороться, в горах в этой очень сильной энергетике, наши тайные внутренние противники набирают мощь и объединяются с силами гор, с духами гор, помогая вызвать шторма, сход лавин и камнепадов. Разрушающие эмоции проявляются во вне. Для жителей Гималаев это не является секретом. Их обряды, их молитвы, которые они совершают, перед тем как идти в горы, продиктованы не только тем, чтобы задобрить духов горы, но чтобы уменьшить, или даже убрать свою гордыню. Ведь молитва, обращение к духам гор, это признание себя покорным силам природы, исключение чувства собственной важности. Это то, что в православии называется смирением.

Из дневника:
"Суета перед выходом , добрые напутствия Алана и грустный взгляд Валерия, который уже бодро передвигался по лагерю. Подход до перевала Мазено, с которого планировалось выйти на западный гребень , занял два дня. Уже в первый день стало ясно, что шерпы помогать не буду. Они шли только по следам, не проявляя никакой инициативы. Рюкзаки получились очень тяжелыми. Выход на гребень оказался сложнее, чем мы предполагали".

Позади остались три дня подъема по крутым лбам и разорванному скальному гребню. Ступни ног ныли от постоянной работы на передних зубьях кошек, но больше удручало ощущение, что эта тяжелая работа делается напрасно, потому что понимал, что нам вдвоем с Дугом этот гребень не "пропахать", а шерпы даже на простых участках, где надо было только топтать глубокий снег, не предлагали своей помощи. Дуг был руководителем. Он молчал и работал. Сейчас понимаю, что он был прав. Если альпинист не выходит вперед, значит он, либо не может, либо не хочет. И в том, и в другом случае, просить его об этом не стоит, и обижаться на него за это - тоже. Для себя я решил: "Буду работать, пока смогу".

На четвертый день, пройдя пик Мазено 7120м. и еще пару вершин высотой около семи тысяч метров, мы увидели весь нашпуть до перемычки, где лежали наши продукты и горючие. Он открылся во всем своем великолепии с острыми гребнями, снежными карнизами и крутыми скальными стенами. Когда мы забрались на вершину очередного взлета и присели отдохнуть, я услышал, что шерпы говорят о чем то с Дугом. Это было предложение разделиться нашей группе и их двойке повернуть назад. Дальше они идти не хотели. Я сидел на рюкзаке и отдыхал. За спиной что-то обсуждалось, но мне было уже все ясно. Вдвоем нам маршрут не пройти, да и шерпам за день не спуститься вниз. Палатка была одна.

"Что будем делать?" - услышал я голос Дуга. Встал с рюкзака: "Пошли обратно".
Дуг стоял с опущенной головой. "Каждая собака имеет свой день, - сказал он, - Мой, кажется, прошел, когда я стоял на Эвересте и на Канченджанге".
Спуск занял два дня.

Из дневника:
"Базовый лагерь. Снимаю последние кадры на видеокамеру. Шон попросил меня об этом, когда уходил вниз заказывать джипы. Носильщики в драку растаскивают грузы. Всем хочется подзаработать. Крики, шум. Через видоискатель вижу Дуга, пытающегося с палкой в руке навести порядок. Уходят ишаки с поклажей, пустеет лагерь. Под камнем догорает мусор. Дуг со своим верным поваренком Али тоже двигается вниз. Выхожу на тропу с включенной камерой. "Дуг, - он оглядывается, - Скажи пару слов". Дуг долго смотрит на меня, потом поворачивается и быстро уходит вниз. Вижу в объективе его спину. Он оборачивается и кричит: "Давай, Сергей, пойдем. Твоя жена ждет тебя дома". Его голова исчезает за перегибом.
Пожалуй, он прав. Выключаю камеру и медленно поднимаю с земли свой рюкзак."

По окончанию экспедиции Дуг подошел ко мне и сказал. "Давай на следующий год возьмем четырех твоих русских альпинистов и пройдем этот маршрут". Он уже делал восхождения вместе с нами в Фанских горах и кое-что понял о психологии русского альпиниста. Но этого не получилось. В апреле 1993 года мы уехали в Непал в составе сборной команды России и прошли новый маршрут на другой восьмитысячник Дхаулагири по северной стене ( но о ней позднее). В той русской экспедиции участвовал и один англичанин, который дошел до вершины в составе нашей группы. Это был Рик Аллен.

Дуг Скотт все же осуществил свой проект Нанга Парбат через Мазено. Двадцать лет спустя, летом 2013 года, при его помощи была организована экспедиция на Нанга Парбат. Санди Алан (Sandy Allan) и "наш" Рик Ален (Rick Allen) достигли вершины Нанга Парбат, пройдя этот сложнейший маршрут за 15 дней. И еще потратили 3 дня на спуск, потому как полностью обессилили. Стартовала группа вначале в составе шести человек. Кроме Рика и Санди на гребень Мазено вышли альпинистка Кети О. Дауд и еще три шерпа Лакпа Нуру, Лакпа Рангдук и Лакпа Зарок. На двенадцатый день группа достигла седловины между Мазено и НангаПрбат.( продукты были взяты всего на восемь дней. Им удалось растянуть их на 12 дней) После первой неудачной попытки восхождения на Нанга Парбат с перемычки между Мазено и юго западным гребням Нанга Парбат, четверо не выдержали и ушли вниз. Двойка Санди и Рик снова вышли на штурм. Они сумела выйти на вершину, затратив на это еще два дня. Последние три дня альпинисты спускались без еды и воды. Как это возможно было осуществить, я до сих пор не могу себе представить. Несгибаемый английский дух.

Я вспомнил один эпизод подтверждающий связь состояния человека и проявления сил природы. Английская экспедиция по осуществлению перелета через Эверест на воздушном шаре в 1991 году расположилась в местечке Гокия в непальских Гималаях недалеко от восмитысячника Чо-Ойю, где мы стояли базовым лагерем. Лео Дикенсон - кинооператор, парашютист, воздухоплаватель решил перелететь Эверест на воздушном шаре и снять еще один экстремальный фильм. Поскольку этот воздушный аппарат двигается только туда, куда дует ветер, то основная проблема у них была вычислить, когда ветер подует в нужном направлении.

В маленький поселок Гокия с его каменными хибарками и отсутствием электричества на высоту 4500метров была затащено на плечах носильщиков все воздухоплавательное снаряжение и целая метеолаборатория с компьютерами, спутниковой связью и генераторами электричества. В команде метеорологов работали крупные европейские ученые. Они круглосуточно принимали сводки погоды со всех точек планеты и составляли свой прогноз на погоду и ветер в этот точке планеты. А ветра не было. Не было две недели. И вдруг специалисты вычислили, что с юго-запада движется мощный циклон.

Когда они с радостью сообщили всем эту весть, оказалось, что шерпы об этом циклоне уже знали. Лама из монастыря Тьянгбоче сказал, что надвигается ураган со стороны Бангладеша, потому что там пролилось много крови. Вот так.

(опубликовано 28.04.2014)