Александр Чеменев (Екатеринбург)

Часть 1 | Часть 2:

Вечером, в Катманду, разместились в гостинице и пошли на ужин. Улицы здесь отличаются от всего виденного мной ранее своим необычайной кипучестью. Узкие с бесконечным количеством магазинчиков и лавок, освещенные гирляндами и рекламой, где очень плотно и вперемешку двигаются туристы, машины, мотоциклы и рикши на велосипедах. Ужинали на крыше под открытым небом. Свежо и не так шумно, как внизу. Душевно посидели. На обратном пути я потерялся. Слава с академиками загрузились в рикшу, и хохоча и распевая "…вези меня извозчик по гулкой мостовой" укатили в направлении "сколько за час". Юра с Серегой юркнули в какой-то магазинчик, остальные тоже где-то рассосались, и я остался один. Безуспешно пытался найти гостиницу, долго крутился по незнакомым проулкам и наконец сдался (не хотелось ехать на живом человеке). Заплатил рикше 200 рупий (примерно 80 рублей на наши деньги), дал ему визитку гостиницы и он отвез меня домой.

Слава просыпается по Канадскому времени, ворочается, бродит и не знает чем себя занять. В Катманду еще 3 утра. В шесть просыпаюсь я. Нерешительно потеревшись у безмолвных соседских дверей, решили ни кого не ждать и поехали на гору обезьян к ступе Своямбу Надхт. Конечно, лучше видеть своими глазами ступени, уходящие круто вверх к золоченой ступе; бесчисленные гирлянды разноцветных флажков с мантрами, тянущиеся среди огромных деревьев на фоне снежных пиков, торчащих на горизонте. Конечно, лучше своими глазами наблюдать за обезьянами, которые приковывают к себе твое внимание и занимают львиную долю памяти в фотоаппарате. Конечно лучше, решайтесь и приезжайте! Пока мы щелкали затворами, одна из обезьян вытащила из бокового кармана Славиного рюкзака бутылку рома. Ром мы купили по указанию Юры для дезинфекции наших желудков. И теперь эта маленькая обезьянка, отбежав на безопасное расстояние, упоенно грызла пластиковую бутылку, закатывая глаза в предвкушении дезинфекции. Откуда ни возьмись выскочили два непальца, которые с гиканьем и свистом принялись гонять обезьяну, пуляя в нее подножные палки и камни. Безуспешно поменяв несколько раз дислокацию, и осознав полную безнадежность уединения, обезьяна бросила бутылку этим психованным неандертальцам и убежала. Охотники протянули Славе три руки: в одной был погрызенный ром, две другие недвусмысленно были развернуты ладошками вверх.

Поднявшись по крутым ступенькам, мы оказались на вершине горы, где нас ожидала центральная ступа с мантрами-крутилками по кругу (я не знаю, как правильно они называются, это такие исписанные мантрами цилиндры, которые все крутят), большим количеством обезьян и не меньшим количеством туристов. Отовсюду звучит музыка "Ом мани падми хом" и создается трудно передаваемое ощущение волшебного умиротворения, а внизу оторвано лежит город, за которым стоят высоченные стены гор. У Непальцев общение с богом происходит довольно обыденно и деловито. От школьников до пожилых людей, все, проходя мимо ступы, кладут в специальные окошечки подношения (чаще всего еду или оранжевые цветочки), шепчут молитву, мажут на лоб красную точку и бегут дальше по своим делам.

Несколько раз обежав по кругу и переспросив всех увиденных монахов, я понял, что ламу Нгаманга найти не могу. Для него я привез подарки от друзей. Слава тоже потерялся. Что делать? Опять просьба в небо и опять чудо. В узком коридорчике монастыря появляется монах, которого я еще не встречал. На ломанном английском объясняю, кого ищу, показываю бумажку на которой написано имя ламы. Монах мотает головой: "Не знаю такого". Из любопытства подошедший мальчишка в монашеской накидке, смеется, тычет пальцем в монаха и говорит ему:
- Нгаманг - это же ты.
- Нгаманг - это я? - удивляется лама и еще раз внимательно разглядывает бумажку.
- Нгаманг - он? - спрашиваю я у пацана, не понимая, почему лама не узнает своего имени. А пацан, остановив смех и по-особому проглотив первый слог, произнес имя так, что и я и лама поняли, что Нгаманг - это точно он. Я страшно обрадовался и стал Нгамангу объяснять откуда я и от кого привез подарки. А он, с трудом веря, что к нему приехал человек с Урала, принимал подарки, что-то бормотал и улыбался. Как-то сразу нашелся Слава.

Лама пригласил нас к себе и мы немножко погостили у него. Комната два на три. На полу лежит матрас, в уголке место для молитв, а в противоположном углу что-то вроде примуса для приготовления пищи, ни какой мебели. Вот и все убранство. Когда мы вышли от ламы, показалось, что и без того удивительное место - гора обезьян стало волшебным. Больше мы со Славой не ходили, мы плавали по тропинкам, растворившись в природе, архитектуре и музыке. Дышали всем этим и не могли надышаться. Уходить не хотелось вообще. Забрели в малюсенькое здание, где обнаружили вход в шамбалу. Прямо на задней стенке расположены две маленькие черные металлические двери, закрытые на висячий замок. На дверях знак Шамбалы - глаза с хвостиком.

Представить себе не мог, что вход в мир духовной мудрости вообще существует, и что он будет выглядеть именно так. Уловив мое зависшее состояние, непонятно откуда взявшийся пожилой непалец стал объяснять, что, да - это вход в Шамбалу. Видимо рассказывал и кто туда ходил, и вернулся ли, и почему закрыли вход, и что нужно иметь определенную уверенность в себе для того чтобы пройти, и какими качествами надо обладать, чтоб туда пройти и вернуться. Слава слушал и понимал, я со своей четверкой по французскому не понимал ни слова, но смысл как-то улавливал. В общем, с этим дядечкой нам очень повезло. После подробного рассказа о Шамбале он еще позвал нас к себе в мастерскую, где рисует картины. А там еще и про работу с чашами нам много чего рассказал. Славе на каждую чакру подобрал чашу определенного тона и всего его прогудел. Потом для общей гармонизации усадил Славу на стул, ноги поставил в одну чашу, на голову одел другую и на каждую руку поставил еще по одной. Смотрелось это конечно комично, и мы не могли сдержать смех, но когда наш друг ударил и оживил все чаши, Слава преобразился. Глаза закрылись, спина выпрямилась, лицо стало блаженным.
Пора в отель.

Переполненные впечатлениями мы спустились и сели в такси к каким-то двум пацанятам. Эти хитрые морды высадили нас, сообщив, что наш отель за углом, хохотнули нам в след и уехали. А мы - два простофили, до сих пор находившиеся в эйфории от горы обезьян, зайдя за угол, отеля естественно не обнаружили. Стоим, крутим головами, пытаясь найти какие-нибудь намеки на нужное направление. С одной стороны смешно, с другой совершенно непонятно куда идти. Тут появляется загадочный старичок, смотрит на нас издали, кивает головой, приглашая за собой, и направляется в один из проулков. Мы за ним. Следующая развилка. Он снова, как бы невзначай оборачивается, делая нам знак, и мы вновь сворачиваем за ним. И так на протяжении всего пути, пока не вышли к отелю. Загадочный старичок молча взял пятьдесят рупий, чуть поклонился и исчез. Что это было, до сих пор не понимаю.

Обедали в Як Йетти. Меню, как везде, но цены подешевле. Ужинать договорились там же. После обеда докупали недостающую одежду и снаряжение. Цены действительно раза в два дешевле наших. Я стал подозрительно часто теряться. Вначале потерял всех перед ужином. В Як Йетти тоже ни кого не было. Потом, только встретив своих на улице, заболтался с продавцом камней и снова всех потерял. Складывается подозрительная тенденция.

В Луклу летели на маленьком самолетике на десять - двенадцать человек. Все необычно: открытая кабина с множеством приборов и тумблеров; пилот в джинсах, здоровенных черных очках, как у Сильвестра Сталлоне и спичкой в зубах; да, еще непонятно зачем нужная стюардесса, которая, как и полагается в форме и с соответствующей фигурой, согнувшись в три погибели, протискивалась между кресел и раздавала леденцы. Здорово лететь между громадных вершин, огибая их одну за другой, плавно качая крыльями. Прямо на крутом склоне располагается Лукла. Заход на посадку. Ультракороткая наклонная взлетно-посадочная полоса, кое-как разместившаяся на склоне, с одной стороны она ограничена пропастью ущелья, а с другой взмывающим вверх склоном.

Приземление. (Наклон полосы позволяет самолету при посадке быстрее затормозить, а при взлете быстрее разогнаться и нырнуть с полосы в небо). У полосы толпятся шерпы - смуглые, ростом с детей. Распределяют между собой баулы и уносят их. Соотношение груз - шерпа конечно невообразимое. Здесь сделаю поправку. Шерпами я по незнанию назваю носильщиков, а это далеко не одно и тоже. Шерпа - это высшее и очень уважаемое звание, и очень немногие носильщики когда-нибудь смогут ими стать. Шерпа - это следующий уровень после гида - это профессиональный восходитель, сочетающий в себе функции гида и носильщика. Оставлю пока тонкости иерархии. Вокруг виды, трудно поддающиеся описанию. Невероятно масштабные, крутые, зеленые склоны двух хребтов, упираясь в синее небо, уходят вдаль. Там вдали торчит острый белоснежный пик. Ну и ну, только за эти невероятные красоты стоит сюда попасть хоть раз в жизни.
С рюкзаками мы дошли до отеля, где перегрузили часть вещей на яков и пообедали. Выход назначили на 13-30. Воспользовавшись паузой я побежал искать симку. Местный колорит удивителен. Маленькие шерпы с огромными баулами, детки, беззаботно гоняющие мяч, развалившиеся здоровенные яки и горы, горы, горы.

Я опять потерялся. В 13-15 на веранде отеля уже ни кого не было. Я пробежался по улицам и вернулся к назначенному пункту отправления в 13-25 - ни кого. По телефону выяснил, что группа уже на тропе. Пошел догонять. Сначала расстроился и испугался, а потом даже обрадовался. На выходе из Луклы нашел симку. Правда купил я ее не без приключений. Девушка - непалка сперва попросила копию паспорта. У меня ее нет. Позвонили боссу, по очереди поговорили с ним по телефону. Я мало что понял, но девушка после этого любезно согласилась взять у меня фотографию. Когда выяснилось, что и фотографии у меня нет, у меня сняли отпечатки пальцев и выдали симку.

Так замечательно одному топать среди этой ни на что не похожей природы. Петляющая, среди зелени рододендронов, каменная тропа то и дело открывает взору очередной пейзажный шедевр. Фотографирую без остановки. Время от времени на тропе встречаются здоровенные камни, полностью исписанные, высеченными на них письменами. Это камни, желающие путнику успеха, их нужно обходить с левой стороны по часовой стрелке. Как только солнышко скрылось за горой, стало прохладно, скоро вечер. Нашелся я также неожиданно, как и потерялся. Проходя по деревушке Phakding, я увидел на веранде гостевого дома развалившегося на стуле Славу. Он весело махал рукой:
- Давай сюда! Номер я нам уже занял.
Вечером холодно. Натянул пуховик, а согреться не могу. Очень хорошо, что я купил этот пуховый спальник на -40С. Залез в него и сразу же согрелся. Дом холодный, печка только в обеденном зале. Слава сказал, что дальше будет еще холоднее.

Утро. Настроение прекрасное. Впереди меня снова ждет умопомрачительной красоты тропа. На завтраке, правда, я немного оконфузился. С вечера мы записывали в тетрадку повара заказ на утро. Я записал какие-то яйца, не разобрал, что там на английском было приписано. Мне принесли яичницу и я ее быстренько приговорил. Хорошая, вкусная была яичница. Запил густым сладким какао и разомлел. Чуть позже остальных на завтрак пришла Дама Наталья, получила скрамбле и оскорбившись увиденным зрелищем, обиженно пшикнула и убежала. Скрамбле, как выяснилось, предназначался мне, а эта замечательная яичница ей. Как я не извинялся, прощения, похоже, не получил. Вышел во двор и стал подыгрывать хозяйскому пацаненку. Ему может года четыре, маленький, смуглый, чумазыыый, под носом сопля зеленая, а рот до ушей и глаза горят. Спрячется за стул - я отвернусь, потом выглянет, я его взглядом поймаю - он и хохочет. Тут же на дороге наши яки стоят, на двор не заходят, здесь столы, стулья для отдыха. По дороге мимо пошли яки груженые, и наших стали теснить. Один и полез во двор. Я только подумал, что пацана надо в сторону оттащить, а он закосолапил яку навстречу, изобразил строгость на лице, ухватился за рог и давай яка гнать. Я-то побаиваюсь яков, уж больно они здоровые и рога у них острые, а этот карапуз просто воплощение доблести и отваги.

Тропа идет по склону ущелья. На более-менее пологих участках втискиваются небольшие поселения. Выглянуло солнышко и нагреваемые им крыши домов обильно запарили. Иду. Радость меня переполняет, улыбка не сходит с лица. Хочется, чтобы все вокруг улыбались, чтобы все вокруг восторгались этой земной неземной красотой. Всем встречным я радостно кричу: "намастэ!", но далеко не все в ответ улыбаются. Сопоставляя усталые изможденные лица встречных путников и свою кипучую радость и неудержимую любовь, я вдруг понял Данко, который вырвал свое сердце. В школе ни как в толк не мог взять, зачем сердце свое вырывать. А здесь стало ясно. Находясь в таком возвышенном состоянии, когда ты просто пылаешь, совершенно невозможно смотреть на унылых людей. Хочется им помочь, растолкать их, зажечь, поделиться с ними своей кипучестью, хочется, чтобы они могли также радоваться, восторгаться, любить и гореть.
Другие сложные для осмысления темы тоже стали проясняться, причем без всяких запросов с моей стороны. Просто раз, и тема стала ясна. Вдруг, доходчиво смог объяснить себе существование и связь высших и низших миров. Я воспринимаю материальный мир через зрение, слух, тактильные ощущения. А весь остальной мир, включая самого себя: свою энергетику, свое световое тело, даже свое высшее Я - не могу, хотя все это есть. Творчество, искусство, так поощряемые богами древности, красота и любовь развивают в человеке новые качества восприятия мира, и человек поднимается и открывает для себя новый мир. Я сто раз слышал выражение: "Бог - есть любовь" и не мог его впитать, не мог его прочувствовать. Мозгом перекладывал и так и этак, а смысл не доходил. А сейчас эта великолепие природы просто взорвало меня, я люблю всё и вся, и это выражение стало очевидно и естественно - это и ключ, и объяснение. В этом состоянии у меня открывается новый способ восприятия мира, я вижу и понимаю то, чего до этого не мог. Развивая в себе способность любить, и даже больше - жить в любви мы тем самым можем развить в себе новую способность восприятия мира, новые чувства, новые качества. Сразу, постепенно или на время не важно. Важно, что ясен путь.

Не только духовные открытия меня посетили. Также выучил новое числительное. Смотрю, крестьянин колотит высушенные листья. Можно, говорю, вас сфотографировать. Так, из вежливости спросил. А он буркнул one, какое-то слово и рупий в конце. Думаю, один рупий попросил. Что ж, ладно. Сфотографировал его и подаю пятерочку. А он завозмущался, кричит, руками машет. Ну и жадюга, неужели тебе десть рупий надо за ничего неделание. Нет, one hundred, one hundred, one hundred… Так я выучил слово "сто". Это приключение немного сбило мою всеобъемлющую любовь, но может и к лучшему, а то я улыбаюсь не переставая.

Маршрут проходит по ущелью. С одной стороны, как правило, нависает скала и всякая растительность. Внизу вьется шумная голубая река. А с другой стороны зеленый крутющий склон, на котором неожиданно оказывается маленький, разноцветный, почти игрушечный домик с тянущимися к нему гирляндами цветастых флажков. Это домик для молитв. Как до него можно добраться не понимаю. Но, думаю, кому надо дорогу найдет. Дальше высится снежный, суровый пик с зацепившимся за верхушку облаком. Тропа в сложных местах вымощена или рубленным или обычным камнем, на спусках и подъемах сделаны ступени. Только по этой тропе можно добраться до горных деревень и только по ней доставляются и еда, и одежда, и все остальное, включая строительные материалы. По ней идут и туристы, и носильщики, и яки, поэтому тропа должна быть в рабочем состоянии. Первую треть шел без палочек, потом взял одну. Завершающую треть дневного перехода шел уже с двумя палочками. И чем дальше, тем больше было подъемов, и становились они все круче и продолжительнее. Я тяжело дышал и медленно переставлял палки и ноги. Шел по ритму сердца, стараясь поддерживать его на одном уровне. Состояние на подъеме получается немного коматозное, из действительности выключаешься. Встретив на тропе две двери, я даже ни сколько не удивился. Справа скала, слева обрыв, впереди двери. Подумал, почему две, тропа-то одна. Надо ли стучаться и какую открывать? Пока думал, двери встали и пошли. А понятно, это портеры.

Поднялись до Namche Bazar (3440м). Юра заселил нас в отличную гостиницу. В обеденном зале тепло, можно сидеть без пуховика. За триста рупий можно принять теплый душ, в общем славно. Здесь мы докупили недостающую снарягу. После многократных торгов с продавцами, начал думать на английском языке, конечно в рамках скромного словесного запаса.

Слава снова встал часов в пять. Я ворочался до шести. Что делать? Пообщались на разные философские и духовные темы и пошли будить персонал. Взяли термос чая. Встретили восход. Сперва оранжевым цветом засветилась остроконечная белая вершина, а затем набрала цвет и вся долина города Намче Базар. Городок незабываемый. Он не искал себе равнину. Он вырос прямо на склоне, свернутом полукольцом. Очень похоже на амфитеатр, только вместо второго полукольца - ущелье и почти вертикальная каменная стена, взмывающая вверх, и заканчивающаяся угловатой белой шапочкой. Грандиозно. Сегодня идем без яков и украинцев. Они, украинцы, на день остаются в Лукле для акклиматизации, а яки с ними. Я спокоен, вчера я докупил все недостающее снаряжение. Я купил б/у жумар, б/у кошки, и пуховый жилет, теперь можно спокойно топать дальше.

Через некоторое время нам открылся вид на Ама-Даблам, Лходзе и Эверест. С их появлением наша со Славой скорость резко упала. Эти красавцы открывались перед нами в новых и новых красках и сюжетах. И мы снимали и снимали. Мы похожи на биатлонистов. Также, отстав от основной группы, мы чесали, махая палками, насколько хватало сердца, чтобы сократить отставание. Добежав до очередной мишени, доставали фотики, настраивали, щелкали и бежали дальше, на ходу пакуя аппаратуру.
Вторая треть дневного перехода резко двинула вверх, и на встречные приветствия, я мог только улыбаться и шевелить губами в ответ: "Намастэ". Подъем внезапно завершился воротами. Не подумайте, ни каких заборов здесь нет, только ворота, и какие. Понятно, что внутри стоят крутилки с мантрами, но кроме этого все стены разрисованы божествами, а на потолке огромная мандала. Если это приятно местным богам, то мне не трудно, я с радостью кручу все крутилки, звоню в колокольчики и обхожу по кругу с левой стороны все исписанные камни. Я приветствую Вас, боги и духи гор и благодарю за эту красоту. Забавно, при этом, начинает звучать эта волшебная музыка "Ом мани падми хом" и становится еще радостнее. Я не устану повторять, такого детского искреннего восторга и ощущения счастья я не испытывал во взрослой жизни ни разу.

За воротами кусочек ровной земли и на нем приземистый монастырь Тengboche (3860м), а справа в дырке облаков на фоне синего кусочка неба вершина Лходзе. Место тихое, очень спокойное, лучшего для монастыря и не найти. Рядом с монастырем гостевые домики и даже кафе, где пекут настоящие булочки и торты. Очень экзотично для этих мест. Булочку я еле сжевал, термоса в пол-литра не хватило, хотелось пить, пить и пить. Время 15-30. Юра отпустил нас на полчаса погулять, до 18-00 мы должны быть в Pangboche, потом стемнеет. Пошел в монастырь. Встал около кучи каменных табличек с молитвами, и как прилип. Стоял двадцать минут, не понимал, что держит. Все они такие старые и так их много, кто же их тесал. В монастыре в 16-00 начинается служба, это нельзя пропустить, пришлось отпроситься у Юры. Похоже, он уже привык, что меня носит, как-то отдельно от всех, сказал название лоджа и показал по какой тропе идти.
В большом зале справа и слева стоят два ряда больших широких скамей - это для монахов. В противоположном от входа торце зала сидит Лама, а за ним большая фигура Будды . За скамейками места для посетителей. Свободного места почти нет. Монахи пьют чай, молятся, читают мантры, стучат в бубны, трубят в свои длинные трубы, и время от времени бьют в здоровенный, больше полутора метров в диаметре, висящий барабан. Закрыв глаза, я медленно уплыл в сказочные дворцы. Я шагал вверх по полукруглой, невесомо плывущей в пространстве лестнице к острым, изящным башням, которые гармонично и естественно продолжали высоченные скалы. Эта лестница обходила и монахов и ламу, они были здесь же, только чуть в стороне. Над ними в воздухе висел образ королевы или богини, большой, величественной и доброй, в длинном зеленом одеянии. Она приглашала двигаться дальше в этот волшебный дворец. Так далеко ни в одной из медитаций я не заходил. Я видел или ощущал, как расширяется пространство за этой лестницей, как многомерен, как интересен, как сложен и притягателен мир этого дворца. Он уже светился, каким-то зеленым теплым цветом, он уже меня звал, он уже меня втягивал. Я лишь прикоснулся к этому миру, прикоснулся ощущением и понял, что войдя, могу потерять связь с реальностью. Я остановился. В этот момент через центр зала хлынул поток белого огня с светло-зелеными всполохами. Он аж гудел. Этот энергетический поток зацепил и меня. Позвоночник вытянулся в струну, дыхание перехватило, такая мощь, шевельнутся не возможно. Вот это да!

Вышел из монастыря. Смеркается. Накинул рюкзак, взял палочки и побежал в Пангбоче. Как ни торопился, посветлу не успел. Через час стемнело, так что тропу можно было едва разобрать. Но во мне уже укоренилось убеждение, что приключения, однозначно к лучшему и что чудеса меня не оставят. Вы удивитесь, но в каждый критический момент появлялся шерпа, крестьянин или просто какая-нибудь подсказка. Я не встретил ни одного человека до развилки, но там где расходилась тропа, мне на встречу вышел человек и указал, куда идти. Тропу я впоследствии потерял, но к Пангбоче вышел. Иду по темному поселку и думаю, как же мне найти лодж Гималаи, фонарик-то остался в большом рюкзаке на яке, а тут хоть глаз выколи - ни чего не видно. И снова чудо. Выходит из дома крестьянин, что-то по-своему говорит, потом берет дома фонарь и доводит меня прямо до отеля. А там вход так хитро устроен, сам бы я точно не нашел.
Лодж Гималаи имеет теплый зал с буржуйкой посередине, столы со скамейками стоят вдоль стен буквой "П". Наши уже сидят, под эгидой профилактической борьбы с кишечными заболеваниями потихонечку дринькают ром и ждут ужин. Молодой парнишка из местных включил динамичный музон и принялся зазывать всех на танцы. Основной состав нашей компании возрастом около пятидесяти лет покуражился, покуражился да так и остался за столом. От рядом сидящей пары из Колорадо вышла девушка, от нас вышел Тимофей - высокий, молодой врач и Алла - красивая, стройная, высокая молодая женщина с чуточку печальными глазами. Появился молодой монах в бордовой рясе до пола. Танцпол ожил. Девушки двигаются мягко и изящно, так, как умеют только они. Тимофей раздухорившись, стал выделывать такие коленца своими метровыми ножищами, что я решил ретироваться. Две "железные метлы" в его исполнении чуть меня не снесли. Тяжелые ботинки Тимофея топотали по дощатому полу, столы тряслись, окна веранды дрожали, ноги наблюдающих, непроизвольно отбивали ритм. Звездой танцпола, вне всякого сомнения (да простят меня прекрасные дамы), был монах. Он двигался почти профессионально. В такт музыке все его части тела, от головы до ног, казалось бы, вели свою отдельную линию. В нужный момент он все приводил в гармонию, а потом снова распускал в своеобразный хаос. Он танцевал преимущественно с Аллой, и движения его близко не были целомудренны. Когда он высунул язык до подбородка, мне захотелось протереть глаза. Ни когда еще я не видел таких веселых монахов. И ни когда до этого я не участвовал в дэнсе на высоте 3800 метров.

Здесь значительно холоднее. Ночью, похоже, был минус - окна заиндевели, кран замерз. Опять со Славой проснулись около шести утра. Славе не спится, а мне все вокруг интересно, я еще во сне начинаю восхождение. Все еще спят, включая персонал. Дверь из спального домика на веранду в кают-компанию закрыта. Пошарошились немного (Word на заводе не работал и не знает этого слова. Шарошка - это фреза, шарошить - медленно скрестись). Проснулась местная девчушка и через окно своей спальни, дернув какой-то крючок, открыла нам дверь на веранду. Зашли, дубак страшный, вчерашним уютом и теплом не пахнет. Хотели печку растопить, не смогли найти дров. Взяли фотоаппараты и полезли фотографировать восход. Особо интересных сюжетов не нашли. При попытке сделать портретный снимок, Слава внимательно изучил мое лицо и резонно заметил, что наш замерший облик к подобным занятиям не располагает. Замерзли до ломоты и полезли вниз. Ворон, сидевший на тропинке, при моем появлении не то чтобы не полетел, даже не подумал подвинуться. Когда я подошел вплотную, он потянулся ко мне клювом, и обнюхал на предмет моей готовности к употреблению. А внизу уже проснулась хозяйка и принялась растапливать буржуйку. Деревьев на этой высоте уже нет и печки топят какашками яков. Их лепят на солнечной стороне булыжного забора, по высыханию они отваливаются. Их складывают в сооружения, аналогом которых у нас являются поленницы, а как они называются в Непале, я не стал спрашивать.

Сегодня мы идем к подножию Ама-Даблам в базовый лагерь на 4500 и обратно. С восходом солнца снова становится тепло, можно остаться в одной флиске. Когда тропа рванула вверх, я понял, что наша немолодая команда, не смотря на внешние не впечатляющие данные, подготовлена очень хорошо. Академики поднимаются без палочек, даже ром им не помеха. А палочки помогают очень и очень. Спасибо подъездным ступенькам - ноги тащат меня без сбоев. Через три с половиной часа дошли до базового лагеря. Лагерь представляет собой сборище разноцветных палаток. А над ним вертикально вверх взмывает одна из самых красивых вершин в окрестностях Эвереста - Ама-Даблам (6814м). По данным Википедии: "Ама" - означает мать или бабушка, а "даблам" - специальная подвеска, в которой старые женщины-шерпы носят драгоценные вещи. На горе есть висячий ледник, который напоминает даблам, а расходящиеся в стороны гребни горы представляются как материнские руки, разведенные для объятия.

Юра показал, как штурмуют эту вершину: поднимаются по правому гребню, а затем в лоб. Лоб, я Вам скажу, высокий, вертикальный и ледяной. Понятно, что туда люди залазят, но как, я представить себе не могу. Все как-то быстро убежали вниз, а мне было интересно посидеть, поглядеть, помедитировать немножко. Обратно я шел опять один. Вниз спускаться сплошное наслаждение. Идти легко, есть возможность оторвать взгляд от тропы, не высчитывая куда поставить ногу, и восхищаться суровой грациозностью рубленых вершин. Травка, камушки наполняют детской радостью, так бы где-нибудь и прилег, уставившись в небо. Но небо начинает затягиваться тяжелыми темными тучами - надо скорее возвращаться, пока снова не стемнело. У реки, перед висячим мостом, встретил бодрую непальскую бабулю с плетеной корзиной на спине. Сфотографировал ее, дал десять рупий, радости её не было предела. Правда со снимка она загадочным образом исчезла.

В кают-компании выпил литр горячей воды с лимоном. Навалилась усталость, спать охота, аж глаза слипаются. Надо как-то дотянуть до девяти, а то снова придется со Славой шарошиться темным, ледяным утром. Ночью спать не мог, то бросало в жар, то мерз до стука зубов. Наконец-то настало утро можно выпить hot water. Похоже, я заболел. Ноги еле передвигаются. После каши и горячего питья стало полегче. Сегодня идем в поселок Dingboche на 4400. Шагаю, как инвалид, независимо от уклона: шаги мелкие, ноги переставляю медленно, глаза не поднимаются. На встречные приветствия могу только улыбаться, горло скрипит, слова сказать не могу. Состояние полуобморочное, тело само по себе, сознание то приходит, то уходит. Кое-как дошел до лоджии, переоделся и залез в спальник. Наши все убежали на соседнюю вершину местного масштаба, в лодже ни кого. К вечеру подтянулись украинцы, которые поднимаются медленнее, спустились наши. С украинцами подошли яки, а с яками ром. Началась очередная профилактика. Началась она с рома, заканчивалась украинским спиртом. Восходители орали песни, топали в такт ногами, в общем, гудели в прямом смысле этого слова, не смотря на высоту. Я перед подготовкой к этому треку три месяца режимил, истязал себя тренировками. И что? "Старички" пьют каждый день, а я валяюсь с температурой. Я не завидую, я восхищаюсь, когда они умудряются с утра, перед маршем на 5000 опохмелиться баночкой пива.

Началась очередная ужасная ночь. Болеть в спальном мешке - то еще приключение. После того, как футболка насквозь промокла от пота, согреться я уже не мог. В комнате ночью холод собачий. Только в пуховике можно чувствовать себя более-менее комфортно, а мне нужно переодеваться. После смены футболки меня стало так трясти, что подомной заходил лежак. Я сперва затянул кулиску спальника на лице, оставив небольшое отверстие для дыхания, а потом, изнутри затянул кулиску на шее. Заснул. И угораздило меня во сне перевернуться. Рот с носом потеряли дырочку для дыхания, и я стал задыхаться. Кручу головой - нет дырочки. Руки рефлекторно ринулись к лицу, скорее, скорее нащупать выход и расширить его, но выше плеч подняться не смогли. Кулиска на шее надежно блокировала и выход тепла и выход рук. Конец ее тоже где-то запутался и потерялся. Про задохнувшихся в спальниках альпинистов ранее не слышал, значит, шансы есть. Надо искать конец грудной кулиски. Когда я выбрался и сделал первый жадный вдох, в голове возник риторический вопрос: что, спать в спальнике, тоже надо было учиться?

Продолжение следует...