Прокопов Федор (Москва),
о восхождении на пик Ленина в 2013 г.

Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 |

Часть 5

Следующим утром погода опять отличная и я наблюдаю за Сковородкой. Сначала одна точка, потом появляется вторая, причём вторая движется заметно быстрее. Довольно рано для первых восходителей. Второй точкой оказывается Слава Тополь, как мне сказали, легендарная в местных масштабах личность. Он так называемый свободный портер, таскает неподъемные грузы на 5400 и на 6100 и в довесок к ним лыжи или сноуборд, на которых потом очень быстро спускается. На мой вопрос: "За сколько ты доходишь от базового лагеря сюда?" он отвечает: "Если налегке, килограммов тридцать груза, то часа за два с половиной, а если уже гружёным, килограммов пятьдесят-шестьдесят, то тут уж ничего не поделаешь, часа три с половиной а то и все четыре". Он достаёт оставляет два мешка вещей, надевает сноуборд и лихо уезжает вниз, провожаемый моим восхищённым взглядом. Чуть позже подходит первая "точка", которой оказывается ещё один, более скромный, портер, оставивший только один баул и попросивший сказать канадцам, которые скоро должны подняться сюда, что все три мешка - это их вещи.

Вот на Сковороде появляются ещё несколько точек, за ними ещё и ещё. Первая связка - это канадцы. На ломанном английском я их приветствую и показываю, где родник. Понимаем мы друг друга с натягом, так как у них английский не сильно лучше моего, а между собой они разговаривают на французском. Среди них есть одна женщина. Меня несколько шокирует когда один из канадцев из недр своего нутра производит на свет отрыжку, от которой чуть не сходят лавины и они все вместе, а женщина громче всех, громко смеются. Канадцы, что с них взять.

Серёга уходит на верх. Уже поздновато для выхода, но у него полно сил и он пойдёт быстро. Я отговариваю еле отговариваю Сашу идти с ним на верх. Он парень крепкий, но то, что с ним было легко при таком резком подъёме может повторится. Связки приходят в лагерь одна за другой. После двух дней отшельнической жизни мне кажется, что здесь как минимум одна из центральных станций московского метрополитена в час пик. Ставятся палатки, говориться еда, разбираются вещи. Благодаря тому, что Серёга ушёл нас в палатке оказывается трое. Теперь готовить не надо, у нас есть шеф-повар - Юра, который с удовольствием берёт это на себя, а мы особо этому и не препятствуем, так как получается это у него лучше всех.

Утро проходит в неспешных сборах и мы выходим на Раздельную. Нашу палатку мы оставляем на 5400 в качестве склада для продуктов и вещей, на 6100 на с ждёт другая наша палатка, продукты и газ тоже уже там, так что в рюкзаке только спальник и немного вещей. Не смотря на Юрины советы остаться на 5400, Саша со словами: "Я так не могу" уходит чуть раньше всех и буквально взлетает на гребень и очень быстро пропадает из нашего поля зрения. Теперь если что-то случиться по крайней мере будет кому ему помочь, нас много.

В этот раз я иду гораздо быстрее, чем в первый. На финальном взлёте пристраиваюсь за Русланом и иду след в след. Временами это бывает не совсем легко потому, что Руслан рослый парень и его шаги несоизмеримо больше моих, но в любом случае это легче, чем тропить в горку и я не отстаю.

Мы будим Серёгу и весь вечер проходит в бесконечном кипячении воды и сборах в тесной палатке, в которой мы уже на этот раз в полном составе - вчетвером. Нас с Серёгой очень забавляет стиль общения Юры и Аллы. Алла постоянно чего-то хочет, чего-то просит, а Юра каждый раз находит сногсшибательные ответы, которые похоже его веселят не меньше нас, временами он просто так над ней подшучивает, но при этом все довольны.

Мы договариваемся, что выходить будем кто во сколько соберётся, но самое позднее в четыре утра. На этот раз группу на восхождение поведёт Юра, а Руслан будет внизу на подстраховке и за одно, как он выразился, "отсечёт хвост, который будет медленно идти", для этого он выйдет в пять утра и всех кто медленнее него дошёл до 6400 отправит обратно. В этом есть резон, те кто будут медленно идти всё равно не успеют на вершине, а помощь, если она понадобиться, им вряд ли кто-то сможет оказать. Мы с Серёгой очень рады тому, что поведёт Юра. Руслан хороший парень, но лично мне больше симпатичен Юра, а Серёга вообще Руслана боится как огня, после того как был им развёрнут в первый раз на 6400. Все понимают, что это последний шанс для восхождения в этой поездке из-за лимита времени. Была бы только погода. Если её не будет мы можем попытать счастья ещё после завтра, а потом железно вниз. Была бы погода...

Будильник звонит в пол второго ночи. Я трудно просыпаюсь, мне очень не хочется вылезать из тёплого пухового спальника. Быстрее всех собирается Серёга, у него в глазах буквально горит огонь. Выхожу покурить. Жуткая холодрыга. Даже здесь, на Раздельной, руки в перчатках почти сразу замерзают. Ветер очень злой - вроде не сильный, но пробирает до костей. На небе ни облачка, звёзды висят гроздьями. Отличное начало. Пара кружек чая и что-то вроде конфетки - это весь завтрак. Приходит Руслан и говорит то, что и все и так понимают - можно идти. Вечером была договорённость, что отмашку по погоде даёт он. К тому моменту как я заканчиваю чаепитие Серёга уже надевает кошки и выходит первым лагеря. Мои сборы занимают ещё минут тридцать. Мне стоило потрудиться чтобы найти в снегу и откопать брошенные вечером просто так кошки. В рюкзаке термос, несколько сникерсов, ледоруб, штатив, панорамная головка, фотоаппараты и две балаклавы. Всё остальное, абсолютно все тёплые вещи, которые были здесь уже на мне.

Я выхожу уже в знакомом мне направлении. Вниз, до седловины между вершиной Раздельная и пиком Ленина, я буквально лечу. Впереди не только Серёга, но и ещё несколько фонариков, я примерно в середине. Начинается тот самый подъём, на котором я не так давно повернул. Хорошо, что сейчас темно, так немного легче идти, так не видишь ни сколько впереди, ни сколько позади, только то, что выхватывает фонарь из темноты, так легче сконцентрироваться на движении и идти так быстро, как только можешь. Постепенно обгоняю пару-тройку человек среди которых Дима со сноубордом. Дима тащил сноуборд с самого низа и каждый раз приходил одним из последних. Он хочет занести его как можно выше, а спускаться уже на нём. Он вызывает у меня уважение - ну не понять мне как можно тащить лишние пять-семь килограмм на такую высоту, ради не продолжительного спуска. Я стараюсь держать темп и не ускоряться, чтобы потом не стоять и жадно не глотать ртом воздух, теряя драгоценное время. Лучше медленно, но без остановок. Три выдоха, шаг, три выдоха, шаг... Ветер усиливается и мне приходится надеть капюшон, но это не слишком помогает, да и потом проклятый фонарь всё время норовит слететь вместе с капюшоном под порывами ветра. Это раздражает. Очень быстро у меня начинает мёрзнуть глаз и щёки. Да-да именно, глаз! У меня такое периодически случалось зимой, когда я ехал на лыжах и выдыхал всё время на одну сторону, а встречные потоки относили пар изо рта прямо в глаз, от чего тот мёрз. Вот и в этот раз ситуация была аналогичной. Я останавливаюсь и надеваю двойную флисовую балаклаву домашнего пошива, а сверху шапку. Становиться гораздо теплее и можно двигаться дальше.

Я периодически (наверное как и все восходители на том подъёме) оглядываюсь. Внизу вижу с неравными промежутками гирлянду из фонариков. Кто где идёт понять очень сложно, но меня интересует больше всего Руслан. Я знаю, что иду с запасом и что он вряд ли меня догонит, но чувство не очень приятное, как будто тебе кто-то дышит в спину и этот кто-то явно тебе не в любви признаться хочет. Случайно вспоминаю про отряды НКВД, которые во время Великой Отечественной войны расстреливали тех, кто не шёл в атаку. Учитывая, что разворот в данном случае равноценен расстрелу, то мне очень по душе приходится это сравнение. Оно меня веселит и становится немного легче идти.

Там где это возможно, я подтягиваюсь на палках как на турнике, но из-за того, что руки даже не сжимают, а просто придерживают их рукоятки, у меня жутко мёрзнут пальцы, не смотря на очень тёплые флисовые варежки, одетые поверх шерстяных.

Постепенно светает и становится видно, что я уже близок к концу этого взлёта, а первые альпинисты (Серёга в их числе) уже вышли на него. Я заканчиваю подъём на 6400, когда уже вокруг полноценный рассвет. Жутко красиво и жутко холодно. По ту сторону хребта, уже в Таджикистане, раскинулось море. Море гор. Больших и очень больших. И всё это в первых лучах восходящего солнца. Картина просто завораживает, но я слишком замёрз, чтобы достать фотоаппарат. На то, чтобы прикурить у меня уходит минут не меньше пяти, газ в зажигалке замёрз и дует сильный ветер. Хочется глоток горячего чая, но снимать рюкзак совершенно не хочется. Меня неожиданно выручает только что поднявшийся сюда Лёха, который сам предлагает мне чаю. Я делаю пару небольших глотков, чем и ограничиваюсь, поскольку понимаю, что у него, как и у всех только литр чая и очень длинный день впереди.

Фотография сделана Серёгой на 6400 во время его первой попытки восхождения.

Дальше уклон гораздо меньше и идти можно быстрее, но меня постепенно начинают обгонять. Стоят вешки, поставленные ещё организаторами забега на пик Ленина и заблудится здесь при такой видимости, как сейчас, почти не реально. Под ногами камни чередуются со льдом, фирном и просто снегом. Примерно такая дорога идёт до самого Ножа.

На Ноже - крутом узком снежном гребне, меня догоняет Юра и советует поменять палки на ледоруб, что я и делаю. Он шёл последним, чтобы присматривать за отстающими. Точнее предпоследним. Бессменным замыкающим нашей процессии по-прежнему остаётся сноубордист Дима со своим непосильным грузом. Расправившись с Ножом я выхожу ну тропу чуть с большим уклоном, чем до него, но иногда и на ней встречаются относительно крутые взлёты.

Временами что-то внутри меня ломается на долю мгновения и я пытаюсь задать себе вопрос: "А собственно зачем это всё? Не лучше ли повернуть назад?" Но этот вопрос не успевает до конца прозвучать в голове и всё становиться обратно. А потом я мысленно твержу руделевское "Проиграл тот, кто признал своё поражение", но эта фраза ни в коем случае мне ничего не внушает, она просто озвучивает только что произошедшее. Гораздо сильнее рук мёрзнут пальцы на ногах, мёрзнут так, что я уже их не уже чувствую, даже постоянно шевеля ими. Я понимаю, что скорее всего уже получил лёгкое обморожение. Это серьёзный аргумент, чтобы повернуть обратно. Секундное раздумье и понимаю, что назад я поверну, но только после того, как постою на вершине. До недавнего времени мы были в тени горы и её гребней, но скоро мы выйдем на солнце и должно стать хоть капельку теплее. На такой высоте уйма радиации, которая должна согреть в один момент, надо только выйти на прямые солнечные лучи.

Из-за того что я в балаклаве, да и забит нос, приходится дышать только ртом и когда я чувствую, что горло совсем пересохло, я сглатываю слюну и тут же тысячи иголок и бритвенных лезвий вонзаются в него. Иногда это помогает не с первой попытки и тогда приходится повторить, что заставляет меня задыхаться. Если бы я хотел здесь задержать дыхание, то думаю дольше пяти секунд это бы вряд ли получилось.

Начинают набегать облака. Я понятия не имею где мы находимся и сколько ещё идти. Но это сейчас и не так важно, я полностью сосредоточен на процессе - несколько выдохов, затем шаг, и так до бесконечности. Периодически мы с Юрой оглядываемся, чтобы посмотреть, где Дима. Он всё больше и больше отстает. Перевалив через два снежных волнообразных гребня, я вижу впереди небольшое плато, а за ним каменистую гряду, к которой мы и устремляемся. Как только мы ступаем на первые камни кто-то задаёт Юре вопрос: "Сколько ещё идти?", на что он отвечает: "Да, наверное, минут пятнадцать". Тут же впереди слева я вижу небольшой разрыв в облаке, до этого момента скрывавший от т нас всё что выше, а в нём, как мне кажется, самую высокую видимую точку. Должно быть именно там вершина, но ходу до того места никак не меньше часа. Неунывающий оптимист Юра немного ошибся. В очередной раз оглядываемся. Дима не вышел на снежные гребни. Немного ждём, но он не появляется и мы продолжаем движение. Возможно он повернул.

Я чувствую, что уже сильно устал. Приходится останавливаться с завидной регулярностью, не смотря на то, что подъём очень не крутой. Каждый шаг даётся с трудом. Чтобы не сбиваться с ритма я делаю один шаг на каждый четвёртый выдох. Бесконечно медленно. Тропа петляет меду камней, кое-где присыпанных снегом. После таких булыжников в Москве моим отличным ледовым кошкам явно будет необходима капитальная заточка. Я иду последним, впереди Эдик из Белоруссии, перед ним Юра, ещё немного выше Алла, а всё что дальше скрывает облако. Проходит ещё с десяток минут и я поднимаю взгляд и вижу чуть выше впереди небольшой нагромождение из камней, а над ним развивающийся на ветру красный флаг и всех кто был впереди. В голове проносится: "Есть вершина!". Последние шаги сделаны, мы поздравляем друг друга, но радость еле заметна на фоне усталости. Димы по прежнему не видно. Мы делаем несколько фотографий в практически полном составе, в том числе и с моего штатива. Ну хоть какая то польза от него. Изначально я хотел снять кадры для сферической панорамы, но облако везде. Бело всё над головой и под ногами. Такое не сложно и самому нарисовать в Фотошопе. Я немного расстроен, ведь так и не получилось увидеть великолепный Памир во всей его красе с такой высоты.

У меня такое ощущение, что это всё сон. Ещё неделю назад я валялся в базовом лагере не имея должной акклиматизации, восстанавливал силы и задавался вопросом о своём высотном пределе, а теперь я стою здесь, на отметке в 7134 метра! Вериться с трудом. К слову это ощущение меня преследовало с самого начала восхождения.

На вершине пика Ленина. 7134 метра. 2 сентября 2013 года. Все кто дошёл, за исключением сноубордиста Димы.

Я провожу на вершине минут около двадцати и Юра даёт команду на спуск. Я бы мог здесь задержаться побольше, так как уверен, что спущусь одним из первых, но ни малейшего желания здесь проводить ещё хоть сколько-то у меня не возникает. Вслед за Серёгой, который поднялся сюда первым, на час раньше меня, и теперь летит как ураган, и Аллой я иду вниз. Минут через пять мы встречаем отставшего Диму, которого очень интересует сколько ещё идти. Наверх минут, наверное, двадцать. Я почему-то очень рад за него, ведь не все пошли на восхождение и не все дошли, а он не сдался. Сноуборда у Димы за плечами уже нет, да здесь он и не нужен, он остался перед началом каменой гряды воткнутым в снег. Долго не задерживаемся, желаем ему удачи и продолжаем спуск.

Спуск проходит относительно легко и быстро, насколько это возможно в таком измотанном состоянии. Спустившись с Ножа я вижу, что облака чуть выше нас и есть возможность сфотографировать кусочек Памира, пусть и мрачноватый при таком освещении. Странно, но когда спускаешься, и видишь тропу с другой стороны начинаешь думать: "Как можно здесь так долго было идти? здесь же практически нет уклона!" На перемычке между пиком Ленина и Раздельной я меняю ледоруб обратно на палки и откровенно отдыхаю, наблюдая как Серёга и Алла скрываются в облаке, идя в последний подъём перед лагерем. Я уже совсем близко, скоро будет тёплая палатка и горячий ужин. А я ведь ничего так и не съел за целый день.

Этот подъём мне даётся тяжело, я буквально считаю вешки. Сейчас, в отличие от утреннего подъёма, я бы предпочёл видеть его конец, но проклятое облако и не думает улетать. Я с трудом нахожу лагерь, меня поздравляет Руслан и все, кто повернули или не вышли на восхождение. Скоро приходит Юра, мы ещё раз поздравляем друг друга. Теперь наша мини-команда в полном составе и из палатки мы уже практически не выходим. В тёплой палатке ноги согреваются и пальцы на них начинают болеть. Всё таки поморозил, но скорее всего ничего серьёзного, возможно просто слезет кожа. Осмотр откладываю на потом. Перед сном к нам заглядывает Руслан и сообщает Юре, что связи с Димой нет и его последним сообщением по рации было: "Я перед большой трещиной, снимаю сноуборд и надеваю кошки." При всём желании сделать мы ничего не в состоянии, уже окончательно стемнело. Руслан просит постоянно вызывать Диму по рации Андрея и Дашу которые сидят в базовом лагере и у них есть возможность подзарядить аккумулятор. Никто из нашей палатки не комментирует эту ситуации и мы ложимся спать, но я уверен, что все переживают за Диму.

Утром лагерь сворачивается и попутно Серёга своим телеобъективом фотографирует склон и вместе Русланом долго рассматривают фотографии, пытаясь найти Димины следы. Связи с ним по прежнему нет, но мне не верится, что случилось что-то непоправимое и мы его больше не увидим. Мы уносим вниз абсолютно всё, кроме продуктов которых можно оставить воронам. Они с утра уже кружат над лагерем, со свистом разрезая воздух взмахами крыльев. В рюкзаке всё кроме коврика. В прошлый раз, идя с 6100 на 5400 я замучался проваливаться по колено в снег на первом, довольно крутом, высотой 250 метров, спуске. Я сажусь на коврик и еду вниз, подруливая кошками и палками. Снег глубокий и рыхлый, поэтому не получается набрать приличную скорость, но всё же такой способ спуска мне больше по душе.

Сворачиваем лагерь на Раздельной.

Собираем остатки лагеря на 5400. Руслан говорит, что заметил на Сковородке кто-то похожего на Диму и убегает вперёд, а мы выходим чуть позже. Рюкзак заметно прижимает к земле, поэтому, а ещё потому, что каждый шаг на спуск остается болью в пальцах, я иду медленно. Иду один, но держусь впритык к связке из трех человек. Когда проходим трещины подмечаю насколько здесь всё изменилось - от прежней белизны снега и прозрачности льда не осталось и следа, всё почернело и очень напоминает типичную московскую зиму. Выходим на морену и снимаем кошки. Дальше мне точно не угнаться за ребятами и в базовый лагерь я прихожу последним.

В лагере я узнаю, что Дима спустился. Позже, за поеданием торта, слепленного из всего сладкого, что у нас было, и распитием разбавленного спирта в честь успешного восхождения, он рассказал, что с ним случилось. С его слов я понял, что он ехал, и слетел с какого-то высокого обрыва, отключился, а когда очнулся, то увидел что лежит на краю высокого балкона. На небе были уже звёзды и он остался ночевать прямо там. Утром он продолжил спуск и его вовремя догнал Руслан перед самыми трещинами, которые Дима не видел. Вид у его был конечно помятый, но удивительно насколько он легко отделался, словив холодную ночёвку, он даже ничего себе не отморозил, в отличие от меня, который просто восходил и ночевал в тёплой палатке. Скорее всего он получил небольшое сотрясение мозга. Просто хэппи энд какой-то!

Большая часть группы завтра уходит в Ачик-Таш и сразу уезжают в Ош, а у меня нет ни какого желания возвращаться в цивилизацию и я примыкаю к тем, кто задержится ещё на сутки, чтобы собрать лагерь. Уж больно я сроднился с этими горами.

После шести ночей проведённых на высоте более 5000 метров это первая ночь в базовом лагере и я засыпаю как сурок.

Утром в лагере сборы идут полным ходом. Снизу приходят лошади, на них грузят вещи и альпинисты небольшими кучками по два-три человека поочерёдно уходят, а за ними и лошади. Проводив всех мы остаемся впятером - я, Юра, Алла, Анатолий из Сургута и наш бессменный повар Ксюша. В этот день я против обыкновения не горю желанием помогать на кухне, да и все остальные дела делаю без особого рвения. Днём я нахожу две банки пива, которые вчера в разгар веселья почему-то остались не замеченными и затыкаю уши плеером. Как же оно сейчас кстати! На небе ни облачка и я, сидя на камне и распивая пиво, не отвожу взгляда от массивной стены пика Ленина. Она буквально гипнотизирует. Какая же это громадина! А ведь ещё позавчера я стоял на её вершине, и пусть вымотанный до предела, но стоял.

Сворачиваем базовый лагерь перед отходом большей части группы в Ачик-Таш.

После обеда Юра достаёт бутылку водки и мы быстро её опустошаем. Никогда не думал, что можно столько выпить на такой высоте. Оставшийся день проходит в неспешных сборах и фотографировании. Серёга мне оставил мне свой широкоугольный объектив и дождавшись первых звёзд я не преминул им воспользоваться, но небо довольно быстро заволокло облаками и не получилось сделать серию кадров, как хотел изначально.

Развёртка сферической панорамы, сделанной в базовом лагере. Саму панораму можно увидеть здесь: https://www.360cities.net/image/lenin-peak-camp-1-4400#64.80,-10.80,50.0

Млечный путь над массивом пика Ленина.

Следующим утром я собираюсь быстрее всех, потому, что с обмороженным пальцем я буду идти дольше и выходить мне нужно первым. Когда приходят лошади за скромными остатками нашего лагеря у меня уже всё собранно и я отправляюсь в дорогу. Биже к перевалу Путешественников мне навстречу попадаются двое киргизских подростков на лошадях. Когда я уступаю им тропу они стреляют у меня сигареты. У меня на лбу написано, что я курю? Альпинисты вообще не курят, это просто я пока что исключение из правил. Как им вообще такое пришло в голову?

В Ачик-Таше чувствуется, что в свои права уже вступает осень. Я первый раз вижу раннюю осень азиатских горах и не знаю как она должна выглядеть, но ни капельки не сомневаюсь, что именно так. Все цвета стали немного мягче, почти не различимо для фотографии, но если находишься здесь, глаз моментально это улавливает. Почти все компании уже свернули свои лагеря и теперь вместо палаточного города я вижу одно безжизненное каменное поле на фоне гор, переливающихся всеми оттенками радуги. Как говорятся, вовремя уйти - это значит уйти чуть раньше, чем попросят. Мы уходим вовремя, навсегда сохранив в своих сердцах память об этих горах и не самом простом восхождении.

В начало....

Прокопов Фёдор, Москва, сентябрь 2013 года.