 |
 |
 |
|
 |
 |
|
|
|
||||
|
|
Истории альпиниста |
|||||||||||||||||
Сборы ДСО Труд 1985 г Это фрагмент воспоминаний о наших сборах в а/л Ала-Тоо в
1985 году. В этих сборах должен был принять участие и Саня Лимаренко,
но он накануне травмировал руку и не приехал. С.Тимофеев, В.Суворов
и Н.Жилин закрывали на сборах "КМС"-ов, а остальные "первый
разряд".
Сегодня мы спустились со Слоненка, и завтра будем перебираться на новое место под Блюхера. Слоненком 5-А "по задней" ноге, мы закрыли норматив на первый разряд. На морене остались только наши палатки. Пора уснуть, но не спится, то ли оттого, что ветер треплет палатку, то ли оттого, что гремит гроза над головой, то ли оттого, что сильно устали. Ну, крутит колени, и ничего не поделаешь. В палатке нас трое я, Витя Суворов и Саня Макаров. Кряхтим, ворочаемся, не спим. Неплохо бы чего-нибудь расслабляющего, но ничего нет. Лежу и соображаю, что можно придумать. Так, в аптечке есть шприц-укладка, залитая спиртом, это вариант, это уже хорошо, но мало. Там всего-то граммов сорок-пятьдесят. Но можно развести. Все равно на троих будет маловато, но, что есть, то есть. Мужики со мной согласны. Сели, я достал аптечку. Сидеть неудобно, в спину упирается что-то лежащее в кармане палатки. Достаю из кармана большой цилиндр. Да, это же Тимохина шприц-укладка! Серега ее, видимо, забыл, собирая рюкзак. Сейчас он на той стороне ледника, где мы будем завтра, а эта штука здесь. Удача! Тут спирту должно быть в два раза больше, чем в моей аптечке. Так оно и есть. А что будем Тимофееву говорить? Как что, скажем, сам неплотно завинтил, вот спирт и пролился. В соседней палатке тихо, видимо уснули. Счастливые! А мы,
вот, мучаемся бессонницей! Не испытывая никаких угрызений совести, сливаем
спирт из Тимофеевской шприц-укладки, добавляем из своей, разбавляем
и получаем то, что так недоставало нашим уставшим организмам. Ноги уже
не крутит, да и сон прошел. Настроение настолько хорошее, что тянет
на песни, и мы в три глотки проходимся по всему репертуару Высоцкого.
Летом 1993 года, по приглашению Казбека Валиева, я поехал работать тренером-спасателем в МАЛ Хат-Тенгри. Я не был лично знаком с Казбеком, меня сагитировал Володя Савин, который там уже бывал, и он же рекомендовал меня. Из Екатеринбурга в тот год в МАЛ поехали Валя Черникова и Галя Першина, "записные" повара, хорошо знакомые Казбеку, поехал и Володя Поволоцкий, который был назначен командиром одной из групп тренеров-спасателей, в которую вошли и мы с В. Савиным. Мы не были гидами. В задачу, таких групп входило поддерживать в приемлемом состоянии "классику", на Хана. Это значит занести и установить в лагерь на 4200 палатки, восстановить или отрыть новые пещеры на перемычке 5800, проверить и, если нужно, заменить перила по всему маршруту на Хана. Кроме того, на перемычке постоянно находилась дежурная группа 4-5 спасателей для обеспечения безопасности, "на всякий случай". Поскольку предполагалось, что с иностранцами нам все же придется контактировать, и не раз, мы должны были худо-бедно изъясняться по-английски. Перед поездкой мы с Савиным месяца три совершенствовали свой английский, занимаясь с нашим другом Геной Тельминовым, который имел за плечами Нижегородский институт военных переводчиков. Поначалу, в МАЛе на Южном Иныльчике, английский был не нужен - иностранцы еще не заехали, а мы занимались хозяйственными работами под руководством начальника лагеря Олега Маликова. Мы сооружали холодильник, рубили во льду площадки под палатки и устанавливали их, оборудовали палатки под столовую и кухню, выровняли и расширили площадку под вертолет. Для таких работ вполне хватало русского языка с его различными вариациями и произношением. Наконец появились первые клиенты, и появилась первая языковая практика.
"Хоц воца" Днем узнал, что к нам в МАЛ "Хан-Тенгри" на Южный Иныльчек прилетели англичане. На следующий день в столовой вижу явно английские лица. Подхожу познакомиться и представляюсь: "I'm Eugene, and what's you name?" Парень улыбается, протягивает руку и говорит: "Опетц!". Никогда не думал, что у англичан могут быть такие имена. Что за имя? Больше тянет на испанское. Видимо, я не расслышал, и он сказал "Лопетц". А может это и не англичанин совсем? Продолжаю диалог, чтобы уточнить, откуда он: "Where you from?" В ответ слышу: "From England!" Точно англичанин, значит, я не ошибся, но я в легком ступоре - понятно, что мое имя по-ихнему звучит как "Юджин", а не как "Евгений", хотя пишется как "Eugene", но "Опетц"!? Надо с этим "Опетцом" разобраться. Даю ручку и прошу его написать свое имя. Он пишет "Robert". А-а-а, понятно, этот друг просто картавит и не выговаривает букву "р", и вдобавок "т" произносит как "ц"! Несколько дней спустя, эти англичане пришли к нам в пещеру на 5800, на перемычку под Ханом, где наша группа дежурила. Ввалились они уже в темноте, уставшие, холодные и голодные. Первым делом, едва переведя дыхание, тот самый Роберт-Опетц попросил "хоц воца". Уже зная особенности его произношения, я все равно не понял, что ему нужно. Он показал на примус, на кружку и изобразил кипение. Стало понятно, что "хоц воца", это "горячая вода". Быстро согрели и налили кружку. Предложили по куску сала, не тонко нарезанного, а именно по куску. Они попробовали и спросили что это? Я покопался в своем словарном запасе, и понял, что "сало" по-английски там не значится. Соображаю, как сказать "сало". Англичанин ещё раз куснул и попытался уточнить - "cheese"? Да какой там сыр, сало это, сало! Смотрит непонимающе. Шпик, говорю! Не врубается. Начинаю объяснять: "It that near to meat", - "это то, что рядом с мясом". Ни фига не понимает, опять - "cheese"? Сдаюсь. Да, говорю и киваю для убедительности головой - "cheese"! Сразу все съел и больше вопросов не задавал. Ночуем на леднике Семеновского выше ледопада на 5000 под пиком Чапаева. На площадке несколько палаток. На ночь, чтобы спокойно спать, подошел к краю площадки "пожурчать". Тихо, глубокие сумерки, звездное небо. Красиво! Рядом встал кто-то из соседей и тоже "зажурчал". Обычный, в таких случаях, вопрос: "Where you from?", то есть "откуда, брат будешь?". Ответ значительный: "From Georgia". Ого, из самой Америки прикатил, и точно не из нашего лагеря. Продолжаю: "From what city?", мол, давай уточним, из какого города. В ответ слышу: "From Tbilisi". Восторг! Тут же переходим на "русский могучий"! После сильного трехдневного снегопада, напрочь завалившего ледник Южный Иныльчек, откапываем палатки. Снегу много, по самую развилку. Рядом свою палатку откапывают англичане. Я закончил работу и воткнул лопату в сугроб. Отдыхаю. Подошел англичанин и, указывая на лопату, спросил: "The shovel is free?" Я кивнул. Он взял лопату и отошел, а я озадачился: в моем разговорнике с картинками лопата называлась иначе, не "shovel" . Нырнул в палатку, нашел разговорник, нашел нужную страницу - точно! Я же помню, что не так - под картинкой с лопатой написано "spade". Беру разговорник и иду к англичанину устанавливать истину. "Sorry", - говорю на чистом английском с "оксфордским", как мне представляется, произношением, и показываю картинку в книжке. Англичанин удивленно смотрит на картинку с изображением лопаты и подписью "spade", потом на меня, потом уже глядит на обложку, и расплывается в улыбке. "American!", - и показывает, что разговорник издан в США, а он, видите ли, англичанин и поэтому американского названия лопаты не знает. После снегопада опять идем в пещеру на 5800. Нужно проверить её состояние, и если нужно, то подправить и подготовить к приходу клиентов. Нас четверо, и к нам присоединились два корейца. Для них это акклиматизация, а для нас работа. От 5300 начинается нудный подъем по снегу. Старой тропы, естественно, нет, топчем новую. Делаешь шагов пятьдесят, потом шаг в сторону, и становишься в хвост цепочки, для того чтобы перевести дыхание. Что-то быстро подошла моя очередь топтать. Мужики смеются - корейцы-то сделали по паре шагов и сдохли. Вот тебе и бойцы, а мы надеялись, что вшестером будем топтать. Один из них как-то ещё держится, и хоть немного, но выходит вперед, а вот его друг прочно засел последним. Прошел свои очередные полсотни шагов, делаю шаг в сторону, уступая дорогу корейцу, и спрашиваю, что случилось с его другом. Отвечает: "He's tired, he's hungry". Что поделать, и мы "tired-устали", и мы "hungry-голодные". А может он не "голодный", а "сердитый"? Уточняю "hungry" или "angry"? Звучит-то по-английски, похоже. Кореец улыбнулся и закивал: "He's tired, he's hungry, he's angry, and I'm too!". С этими словами и этот боец встал в хвост, и больше вперед не выходил. Приплыли - и этот "I'm too- я тоже"! Прошло минут десять и оба корейца, "уставшие, голодные и сердитые", повалили вниз.
|
|
||
Евгений
Затирка, 
