Автор: Макс Акульшин (Санкт-Петербург)

Части 1-3.

Часть 4. , (продолжение)

 

Часть 5. ...А Курорт-Боровое всё не показывался.

Мои новые друзья-альпинисты сидели и мрачно перебирали свои тенге, сгребая их в кучки и лепя куличиками - как лепят куличики из песка дети, играющие на берегу моря. Их изможденные получасовым голодом лица осунулись, а в глазах вновь появился нездоровый хищный блеск, выдающий самые низменные и первобытные инстинкты. Мне захотелось забиться в багажное отделение и там молча давить мурашек бегающих по коже.

- А не сыграть ли нам в шахматы? - вдруг громко спросил Сенсей, решительным взмахом сметая со стола чьи-то купюры. Собственно это был даже не вопрос. Поэтому мы конечно же сыграли.

Честь провести первую партию выпала мне - и, я считаю, это называется "дедовщина". Я хорошо помнил душераздирающую историю про какого-то товарища из Кэмбриджа, который как-то сунулся сражаться с Ермачеком и был публично уничтожен одними пешками, поэтому хотел сразу же, - ещё до начала матча, - потребовать себе фору хотя бы в две ладьи, ферзя и коня, а уж потом, получив её, тут же сдаться. Но сдержался. Потому что сдаться с преимуществом в две ладьи, ферзя и коня было бы ещё позорнее, чем проиграть без него. Поэтому я не стал ничего брать и первую партию выиграл просто так.

Пару минут Сенсей продолжал тупо пялиться на доску, где стоял загнанный, запутавшийся в своей короткой жизни король, а потом всё-таки взял себя в руки, стряхнул с седой головы перхоть и поздравил меня с победой. При этом он как-то изголился и всё-таки скорчил такое лицо, такое лицо.. Такое лицо я видел лишь один раз до этого случая: у своей черепашки, когда вернулся как-то домой с отпуска и, подойдя к запылившемуся террариуму, вспомнил, что уезжая забыл оставить ей капустных листиков на ужин. Это было ужасно. Я поклялся никогда, никогда, никогда, никогда больше не выигрывать у Сенсея в шахматы. Никогда. Никогда-никогда.

Повисла пауза. Право, куличики из тенге были бы лучше!

Положение спас проходящий мимо казах. Он торговал вещами из верблюжей шерсти. Мы ему очень понравились, поэтому для нас он выбрал самые лучшие носки, состриженные с самого лучшего верблюда Республики, а может быть даже и мира. Я лично думаю, что скорее всего всё-таки мира - настолько хорошие были носки. Нет-нет, серьёзно, он всю свою котомку перебрал и выбрал самые-самые лучшие. А потом даже дал подержать их в руках. А потом, когда увидел как правильно и аккуратно мы их держим, окончательно нас полюбил и в два раза сбросил цену, отдав почти всё и почти даром. Пространство начало стремительно сокращаться, наполняясь производными верблюжей шерсти. В конце концов наш новый спутник так устроился в купе, я бы даже сказал "обжился", что мне стало чудиться будто он был тут всегда. Будто он едет с нами от самого Екатеринбурга и доедет до Алма-Аты, и дальше пойдет в горы, по дороге развлекая притчами и случаями из полной опасностей и приключений жизни носкоторговца. Я мотнул головой, развеивая назревающий в сознании туман.

- ... лечебные, с горба, - вещал казах и похлопывал себя для наглядности по загривку. - С горба. Лучшая шерсть.

Маньяк поинтересовался, в чём заключается лечебность чудо-носок.

- В соленой воде вымачиваешь.. А потом носки. Носки, да. И всё проходит.

- Даже головная боль, - добавил Сашка с присущей всем врачам лёгкой ядовитостью. - и ветрянка. Мы так народ откачиваем.

- Это что ж, носки надо в соленой воде вымачивать? - удивился Маньяк. - А зачем?

- Нэнэнэ. - испугался казах. - Сначала в соленой воде вымачиваешь. А потом носки, да.

- А они не испортятся?

Казах плюнул.

- Лечебные, с горба. - начал он терпеливо объяснять всё с начала. - С горба это ж оно лучшая шерсть, с горба-то. В соленой воде вымачиваешь, носки одел и всё. Прошло. Нету ничего лучше.

- Ноги сначала вымачиваешь, - меланхолично перевёл Сенсей, дёргая чёрные верблюжьи волоски и просматривая шерсть на свет. - Свои. В соленой воде. А потом носки одеваешь... А ведь нету тут у вас верблюдов. - неожиданно закончил он свою мысль. - Не бывает же их тут. Сколько раз ездил, никогда не было.

- Нэ, нэээ! - почему-то обрадовался казах и радостно хлопнул себя по колену. - Не бывает. Какие верблюды? Нету здесь верблюдов, нету.

Я почувствовал, что начинаю сходить с ума.

- Так чьи же тогда носки? - вкрадчиво спросил Маньяк.

- Ай, твои! Твои носки. - обрадовался торговец и сунул ему в руки ещё одну пару. - Бери ещё две. Дешево даю. Дешевле нет. Чтоб с горба.

- А я вот эти возьму, - безапелляционно заявил Сашка сделав такое ударение на "возьму", что мне на мгновение показалось, будто он отказывается платить. Казаху тоже. Он по инерции похлопал себя по загривку и в очередной раз пробормотал своё фирменное "с горба", но было видно, что основная мысль у него сбита.

- Чаю хотите? - вежливо поинтересовался я, чтобы разрядить обстановку.

Потом, уже за чаем и шоколадом нам рассказали про брата, работающего на верблюжьей ферме, про горб, про лечебность и солёную воду, про то, как следует хранить шерстяные носки, как их надо подшивать, чтобы не дырявились и служили вечно, и чем их надо стирать, чтобы не расползались. Вообще-то по рассказу получалось, что лучше бы их вообще не стирать, но если уж нам это необходимо, то очень осторожно. Это настолько близко легло к нашим общим жизненным позициям и принципам, что расстались мы друзьями, несмотря на то, что всё-таки отдали этому замечательному человеку часть своих с трудом заработанных денег.

А через пятнадцать минут поезд подошел к долгожданной станции, где нам предстояло взять языка. Вареного. И жареной картошки. На операцию было решено отправить руководителя экспедиции и меня - как товарища, зарекомендовавшего себя в шахматных баталиях хитрым и коварным противником.

Продолжение ...